Жаркое лето – 2010

«Молчать! Пристрелю, гнида хитроглазая! Отвечать – на раз!», – принялся изображать из себя говорящего попугая внутренний голос. – «Дык, господин егерь, не могу знать! Ага-ага, припоминаю, как же…. Отъезжал молодой барчук в иноземщину, отъезжал! Где – войска французские? Трудно сказать, люди проезжающие – разное болтают…. В батоги захотел? Что за добро находится на подводах? Какие ценности? Зачем? Кто такое придумал? Врёшь, шельма вороватая! В Сибирь ледяную захотел, мать твою? Вот, я вас, татей и охальников…. Не гневись, вьюныш! Или же, извиняйте, барышня? Всё расскажем, как на духу…. Истинный крест! Поклянусь на Святом писании! Не бей только…

Минут через пять-семь Аля, криво улыбаясь, вышла из-за повозок и устало махнула рукой, мол: – «Надо срочно отойти в сторонку, чтобы никто не смог подслушать разговора…».

С интересом и лёгким удивлением посматривая на любимую женщину, Гарик мягко попросил:

– Наяда трепетная и нежная, отдай-ка мне пистолетик! Это ещё что за странность? Почему пистолетная рукоятка измазана в алой краске? Ах, это в кровушке! Да ты, душа моя, оказывается, совсем и не трепетная наяда….

– А кто же тогда?

– Воинственная амазонка, естественно! Способная на самые непредсказуемые и отчаянные поступки.

– Ну, извини, так получилось, – засмущалась Аля. – Надо же было как-то разговорить этих хмурых и молчаливых типов? Немного перестаралась, избыточно войдя в соответствующий образ. Каюсь. Зато, узнала много интересного…. Прав был мудрый и опытный Леонов-Меньшиков, не всё так и просто – с этими «пробоями-переносами». Короче говоря…. Там, где в двадцать первом веке находился заброшенный хутор, сейчас – на берегу ухоженного пруда – располагается крепкая помещичья усадьба. Угадай, какая фамилия у местных помещиков? Правильно, Петровы…. Хозяина звали Сергей Ефимовичем, хозяйку – Натальей Наумовной. Она умерла – от простудной горячки – в незапамятные времена. Он – от тоски и безысходности – несколько суток назад…. Детей у них было много, но почти все они почили ещё в младенчестве. Выжил только один-единственный сынок, по имени – как легко догадаться – Глеб. И отбыл сей отпрыск – шесть с половиной годочков назад – на обучение в просвещённые Европы.

– Неужто, в Университет немецкого города Лейпцига? – недоверчиво хмыкнул Гарик.

– Правильно! Ты у меня такой догадливый и сообразительный – это что-то! Естественно, что умного слова «Университет» крепостные мужики не упоминали. Но город, действительно, Лейпциг…. Так что, странности и неожиданности продолжаются.

– Может, обычные совпадения? Ну, похож немного наш Глеб Сергеевич Петров – на своего тутошнего полного тёзку. Бывает. Типа – обознался господский управляющий Платон. Старческая подслеповатость, лёгкий маразм, то, да сё…

– Не знаю, Игорёк. Не знаю, честное слово.…Те трое крепостных мужиков, с которыми я недавно общалась-беседовала, уверяли в один голос, что однозначно опознали молодого барина.

– Ты, амазонка, часом, не перестаралась? – забеспокоился Гарик. – Я имею в виду, с такими лобовыми и подозрительными вопросами?

– За кого ты меня принимаешь? За дурочку деревенскую, начитавшуюся дамских детективных романов? Я при разговоре не делала ярко-выраженного акцента на личности Глеба. Этот вопрос прояснился, что называется, между делом…. Интересовалась же я сугубо содержимым повозок. Мол, мы с тобой являемся старинными и верными друзьями Глеба Сергеевича, поэтому и хотим знать: – «Нет ли какого подлого воровства, так вас всех растак?».

– И, что выяснилось?

– Трудно сказать…. Крестьяне клятвенно уверяют, что это управляющий Платон велел – спрятать в древней пещере всякие господские ценности: старинные картины в позолоченных рамах, мраморные скульптуры, старинные книги, меховые шубы, коллекцию холодного и огнестрельного оружия…. В том смысле, что опасаясь скорого прихода жадных и бесстыжих французских оккупантов. Я, разве, ещё не сказала, что мы «попали» в август месяц 1812-го года?

– Об этом я уже догадался самостоятельно, без подсказок, – усмехнулся Гарик. – Чай, не тупее тупых и ущербных…. А с чего мужики решили, что в эти края скоро нагрянет армия Наполеона Бонапарта?

– Слухи ходят смутные и упорные, не более того. Сейчас, ведь, нет ни телефонов, ни телеграфа. Поэтому свежие новости разносят – на длинных хвостах – лесные сороки-сплетницы. В данном конкретном случае – многочисленные беженцы и беженки из западных российских губерний…. Обозы идут и идут – бесконечной чередой. Вздорные слухи, переплетаясь и наслаиваясь друг на друга, порхают стаями – словно июльские трудолюбивые пчёлы. Мол, французы – по дороге на Москву-матушку – беспощадно третируют местное население и, уходя, поджигают разграбленные усадьбы…

К ним подошёл чуть смущённый Глеб и, отчаянно лохматя угольно-чёрные волосы на затылке, объявил: