Жаркое-лето-43-го (СИ)

Переключив рацию, я связался со своим стрелком, тот сидел на рации в «тридцатьчетвёрке», ждал окончания боя, и велел ему с бойцами заняться лётчиками. Тот посоветовал бить по верхушке местной церкви, мол, там оптика сверкала, на что я сообщил, что мне немцы «ИС» подарили с одним боекомплектом, и тратить ценные фугасы на такие цели у меня нет ни желания, ни лишних снарядов. После этого продолжил обстрел. Для орудия целей не было, поэтому я работал пулемётом, заряжающий новые диски подавал, забирая пустые, начав снаряжать первый. Когда я с пехотинцами закончил, не давая им успеть поднять руки, СС в плен не беру, наши уже были у разбитого самолёта. Лётчик сам выбрался, а вот стрелка доставали в шесть рук. А фугас в колокольню церкви я всё же послал. Не промахнулся. Разваливаясь та рухнула вниз, в облаках пыли. Мы же, развернувшись, покатили к севшему самолёту. В небе крутилось два «Ил-2», потом покачав крыльями, видимо всё же опознали наших, хотя техника была трофейная, и улетели. А когда подъехал на место, узнал, что мой стрелок-радист, как оказалось, смог найти их волну и сообщить что мы свои, мехгруппа Басова, так что у своих сели, могут быть спокойны. Да и мой «ИС» не узнать невозможно. Стрелок плох был, ноги перебиты, это снаряд зенитки рванул. Пришлось постараться, но вытянули парня, перебинтовал его, лубки наложил. Самого парня уложили по верх мешков с припасами, тент частично снять пришлось, его командир, в звании лейтенанта, с ним был, удерживал, помогал. Машина гружённая, мягкий ход. Это вторая, к первой кухня прицеплена. Мы проехали брод и так добрались до леса, пришлось двигаться рядом с опушкой, снося несколько постов огнём, что блокировали тех, кто спрятался в лесу. Хватило уничтожения трёх, остальные просто убирались с нашего пути, так и двигались пока на карте большим зелёным пятном не показались узницы и те немногие из выживших бойцов мехгруппы Басова, что их охраняли. Узницы почти в километре в глубине леса, а вот на самой опушке три метки бойцов из стрелкового взвода. Я послал двух красноармейцев из своих, к счастью опознание прошло быстро. Вы даже не представляет каким счастьем лучилось лицо лейтенанта Петрова, командира стрелкового взвода, когда тот радостный, доложившись, сразу сдал все дела мне как старшему по званию. Потому что он уже не мог. Чего не мог, я не понял, но признал его требования законными. Я зам Басова, Петров мой подчинённый и теперь всё на мне.

Лейтенант доложил мне, кто выжил из нашей мехгруппы. Выжили два отделения стрелков, два миномётчика, трое разведчиков, медик, старшина, целиком экипаж сержанта Гурова. Все зенитчики, частично стрелки и миномётчики погибли с Басовым. Жаль радиста и рация взвода тоже была потеряна, связи с Большой Землёй нет, а у Петрова восемьсот сорок две узницы под опекой и приказ из штаба охранять любой ценой. Кстати, старшина уже забрал обе машины с припасами и особенно кухню, которой больше всего порадовался. Ну и из нескольких узниц сформировал поварскую команду. Там у кухни уже труба дымилась. Вот так выслушав его, узнал какие есть требования у медика, тот уже закончил оперировать раненого стрелка с штурмовика, ну и старлей описал свои нужны. Причём самая важная, которая перевешивает все, меня изрядно позабавила. Узницам требовались гигиенические средства. Прокладки если проще. А вот не из чего их сделать. Пришлось два тюка с простынями из хлопка купить и отдать медику. Их начали аккуратно резать и распределять. Ну с острым вопросом решили, будем и с остальными решать. Экипаж Гурова уже осваивал «тридцатьчетвёрку», мой экипаж обслуживал тяж, я же занимался проблемами узниц. С голодом вопрос решили, те что вынесли уже подъели, так что, то что мы привезли, хватит дня на три. Самая главная проблема, ввезти их отсюда. Нужна связь. Придётся доставать мою трофейную рацию. Петрову я поручил оборону и тот радостный ускакал расставлять посты, я же занимался делом.