Жаркое лето Хазара

И опять его надежды не оправдались. На консилиуме директор НИИ туберкулеза академик Чары Назарович, осмотрев юношу, решительно заявил: «Это наш больной, причем, у него есть все шансы вылечиться, не ложась под нож». И добился того, чтобы больного перевели в его институт. Это полностью подтвердило мнение Хасара о том, что делать ненужную операцию нет необходимости. Начальника госпиталя, вынужденного вернуть деньги, полученные за освобождение юноши от службы в армии, все это очень сильно разозлило. Поэтому, разве мог он упустить такой удобный случай?! Он тотчас же нашел свидетелей – понятых и немедленно запротоколировал находку, а затем, словно показывая ищейке след, пустил по следу контрразведчика.

На следующий день после возвращения Хасара из Мары следователь начал интересоваться узелком с деньгами.

Хасару пришлось несколько раз, будто оправдываясь, рассказывать следователю о том, как к нему приходил старик, как он достал из кармана платок и обтирался им, а потом оставил его на столе. Решив, что старик забыл свой платок, Хасар впопыхах забросил его на шкаф, с тем, чтобы при случае вернуть, а потом совершенно забыл об этом.

Следователь внимательно слушал Хасара, пристально глядя ему в лицо, и во взгляде его сквозило недоверие.

Когда в госпиталь прибыл следователь прокуратуры, начальник госпиталя, чьим мнением на сей счет интересовались, не преминул воспользоваться удобным случаем, чтобы очернить Хасара: «До меня и раньше доходили слухи, что он не прочь воспользоваться чужим несчастьем, что берет взятки». И поэтому следователю, который не знал об их натянутых отношениях, стало казаться, что Хасар пытается что-то скрыть, не говорит правды. Следователь был молодым человеком лет двадцати пяти – тридцати, среднего роста, на продолговатом лице маленькие глазки, лицо серое, как у человека, знающего вкус наркотиков. Когда он задавал вопросы, на его темном лице вспыхивали не гармонирующие с его обликом серые глаза, он словно не верил ушам своим и смотрел на подозреваемого сквозь стекло. При первой же встрече Хасару не понравился этот хмурый молодой человек, смотревший на него свысока, словно перед ним сидел преступник, а не достойный уважения человек.

Еще больше нервировало Хасара то, что следователь не верил его словам и без конца задавал одни и те же вопросы. Однажды, когда вопрос был задан в третий раз, Хасар перебил следователя: «На этот вопрос я уже дважды отвечал, надо еще?» Следователю не понравилось, что его перебили, он показал это всем своим видом, нахмурившись, недовольно произнес:

– Яшули, здесь вопросы задаю я!

Слова следователя задели Хасара за живое, больно ранили его, унизили его достоинство. Всю жизнь он гордился тем, что помогает больным, лечит их и возвращает к жизни. Он готов был и дальше служить Родине, народу, гордиться своей профессией, считал, что помогать людям – его миссия на этом свете.

Но сейчас он понял, что следователь и не думает

учитывать его заслуг, напротив, всячески старается обкнуть его в грязь, очернить, уличить во лжи, оклеветать. Это обстоятельство родило в нем чувство случайного поражения опытного борца от невзначай оказавшегося на ринге неведомого юнца и заставило всерьез задуматься о происходящем.

Он вспомнил рассказ человека, оказавшегося в схожей ситуации, когда его незаслуженно оклеветали. «…Замучили бесконечными вызовами в прокуратуру. Иногда в такие тиски зажимали тебя, выколачивая из тебя признание, что ты готов был сознаться даже в том, чего не совершал, лишь бы покончить с этим позорным допросом. Хорошо, у моего брата в прокуратуре оказался хороший знакомый, он и пришел мне на помощь. Однажды знакомый моего брата пригласил меня с тем следователем к себе в кабинет и спросил у того: «Ты знаком с этим человеком?» По тону вопроса следователь сообразил, что речь идет о человеке, взятом под защиту, поэтому заговорил нормальным языком. Внимательно смотрел на меня, словно не мог вспомнить, где он раньше видел меня. Тогда наш знакомый бросил ему дело, которое лежало перед ним, и велел: «Перестань третировать этого человека!»

Следователь схватил дело и сразу же «поумнел»: «Понял, начальник!» – и ушел с ним.

Сколько ни думал Хасар, не мог вспомнить среди своих знакомых ни одного человека, который мог бы вступиться за него и избавить от этих унизительных встреч со следователем. Возможно, в его окружении такого человека и вовсе не было.