Жаркое лето Хазара

Чем ближе они подъезжали к больнице, тем сильнее билось сердце Хасара. От горя лицо его почернело.

Ему даже в мыслях было трудно представить, как он, отец, обнимет мертвое тело своего сына. Для него это мгновение было сродни концу света.

В таком же отчаянии был Хасар и после смерти отца. Получив сообщение о его кончине, он пересаживался с самолета на самолет и прилетел в Красноводск, тогда он едва успел к похоронам. Но нынешняя утрата была несравнима с той, и сердце в груди сжималось и болело еще сильнее, чем в тот раз.

Подъехав к больнице и узнав, где находится морг, они увидели сидевшую в сторонке закутанную в черный платок согбенную Дунью. Врач в белом халате и еще какой-то парень по очереди о чем-то говорили с ней. Услышав звук подъехавших машин, они обернулись, и тогда Хасар узнал в парне своего зятя, мужа дочери, и понял, что Дунья приехала вместе с ним.

Выйдя из машины, Хасар поспешил в больницу, Ходжа и другие родственники последовали за ним, чтобы быть рядом, когда потребуется их помощь.

Зять пошел навстречу Хасару и стал объяснять:

– Дайза увидела его и упала в обморок. Доктор сделал ей укол, мы вывели ее на свежий воздух, чтобы она хорошенько пришла в себя. А Арслана уже подготовили в дорогу. Как только дайза оклемается, можно будет трогаться....

На ходу кивнув зятю, Хасар вместе с сопровождающими вошел в палату, где лежал его сын.

Будучи врачом и повидав много разных смертей, на этот раз Хасар не смог взглянуть на сына как на обычного покойника. Всхлипнув, он крепко обнял холодное тело сына, лежавшее на металлическом столе – «Что же ты наделал, сыночек?!»

Видно, сильный удар пришелся в голову, кровью из раны была залита часть лица покойного, а потом кровь стекла ему и на грудь.

Находившийся здесь же врач попросил: «Останьтесь два человека, чтобы помочь, а остальные подождите на улице», но он не спешил отдавать тело сына родственникам. Зная, что Дунья собиралась увезти тело сына в Ашхабад, попросил родных: «Посоветуйтесь и с матерью покойного!», давая понять, что у нее свои планы.

Плача и всхлипывая, Ходжа сразу же понял, что к чему, и отправился к гелнедже (жена старшего брата). Хасар, занятый мыслями о сыне, не совсем хорошо понял, о чем идет речь, он просто молча вышел на улицу вместе с дядей.

Когда Ходжа ушел, он подумал, что тот пошел к машине, чтобы принести саван, в который они должны завернуть Арслана.

Но тот стоял около своей гелнедже и пытался ей что-то внушить.

Даже не слыша их голосов, по тому, как горячо говорил Ходжа, жестикулируя руками, как отрицательно качала головой Дунья, Хасар догадался, что они о чем-то спорят и не могут прийти к согласию.

Он подозвал брата.

– О чем речь?

– Я говорю, что мы увезем Арсланджана и похороним его у себя, а гелнедже говорит, что надо выносить его из его собственного дома.

Только теперь до Хасара дошло, о чем они переговаривались. Нахмурив брови, он недовольно посмотрел в сторону Дуньи, как бы говоря ей: «Что ты такое придумала?», а затем командным голосом распорядился:

– Мне лучше знать, что делать с моим сыном. И потом, сейчас не время для споров. Ты, Дунья, позвони матери, пусть она возьмет невестку и внуков и едут к нам. Сегодня Арсланджан будет гостем дома, мы дождемся их приезда!..

Думали, что Дунья станет упрямиться и настаивать на своем, но после решительного заявления Хасара она не посмела открыть рот.

Видя, что вопрос уже решен, Ходжа вместе с товарищами вынес завернутое в белое тело племянника и аккуратно, чтобы ему было удобно, уложил его на заранее подготовленное сиденье своей машины. Хасар подошел с другой стороны и устроился на заднем сиденье, рядом с телом Арслана, лежащим с вытянутыми в его сторону ногами. Перед отправлением он подозвал к себе растерянного зятя и дал ему указания:

– Ты сядешь рядом с тещей. Присмотришь за ней, если вдруг по дороге ей станет плохо. Следуйте за нашей машиной, а если будет совсем плохо, сообщи, у меня с собой есть уколы.

Когда машины одна за другой стали выезжать с больничного двора, Дунья вскочила с места, вид у нее был как у овцы, у которой только что отняли ягненка. Ей не оставалось ничего другого, как последовать за отъезжающими.

Дунья ехала сюда с мыслью о том, что заберет сына с собой, поэтому о такой развязке и подумать не могла.

Она и после долго не могла понять, правильно ли поступила, отдав тело сына отцу, который одним лишь взглядом решил все так, как считал нужным он.

В голове ее роились противоречивые мысли. С одной стороны она чувствовала себя обделенной, человеком, у которого отняли сына, а с другой, она даже была благодарна Хасару, что тот взял на себя эти трудные хлопоты, сняв с нее и переложив на свои плечи этот тяжкий груз.

Помня, что Хасар уже ей не муж, с которым в мире и согласии, любя друг друга, они прожили тридцати лет, она пожалела о том, что не настояла на своем и всю дорогу оплакивала сына, которого сегодня у нее отняли окончательно…

* * *