Жаркое лето в Берлине

Джой с сокрушением подумала, что дипломатические способности не входят в число ее талантов.

Перебирая в памяти события последних дней, она вспомнила о поручении матери отправить открытку профессору по старому мюнхенскому адресу, который мать хранила все эти годы. Завтра же утром она должна выполнить это поручение.

Дверь медленно отворилась. Джой закрыла глаза.

– Вы спите? – шепотом, растягивая слова, спросила Луэлла Дейборн.

Джой вскочила.

– Бог мой, Луэлла!

– Вы нездоровы?

– О нет! Что вы! Почему вы так думаете?

– Ваш обожаемый муж в одиночестве прогуливается по палубе. Вот я и подумала… Проходя мимо вашей каюты, увидела свет. Можно войти?

Луэлла уже вошла. Свет падал на ее тициановские волосы, и Джой подумала: «Вот самая красивая женщина, которую я когда-либо видела».

– О боже мой! – воскликнула Луэлла. – Тут настоящее пекло! Жарче, чем в аду. А что, если я оставлю дверь открытой?

– Пожалуйста! Давно следовало ее открыть, но у меня не было сил встать.

Луэлла расстегнула высокий воротник китайского платья из золотой парчи с разрезом по бокам, облегавшего ее стан, как перчатка.

– Уф! Красное море неподходящее место для такого туалета. И как это ухитряются девушки в Рангуне выглядеть летом, словно магнолии? Ума не приложу!

Она раскинулась в кресле, сбросив босоножки на высоких каблуках. – Не выпить ли нам прохладительного?

– Охотно.

– Что будете пить?

– Шэнди со льдом.

Вошел стюард. Луэлла заказала напиток.

Джой смотрела на нее с восхищением.

– Моя дорогая, вы хороши как никогда!

– Нечто в этом духе пытались сказать мне наш капитан, главный механик и какие-то морячки рангом пониже. А когда я спускалась сюда, мне попался тот самый тип, что сел на пароход в Коломбо. Он было приударил за мной на манер американской солдатни, изголодавшейся по женщине. Сразу видно, что этот субъект не в себе! – продолжала она, играя стаканом. – Вы знаете, он немец?

– Да, я это поняла, как только он появился на палубе. Он хвалился, что немцы захватили рынки, ранее принадлежавшие Англии.

– Ну, это еще что! Этот субъект до сих пор продолжает войну сорок первого года!

– Что вы хотите сказать?

– А то, что сегодня вечером, когда я была в коктейль-холле, он подсел ко мне. И, прежде чем я успела опомниться, мы с ним проделали блицкриг по всем стратегическим пунктам Западной Европы, плечо к плечу промаршировали по Елисейским полям… А господин Гитлер шагал впереди нас, изрыгая огонь…

«Так вот почему Стивен так себя вел», – подумала Джой. Но вслух сказала:

– Не выношу этих завзятых вояк, они вечно доигрывают последнюю войну.

– Не будьте наивной, – сказала Луэлла. – Этот парень на всех парусах мчится навстречу следующей мировой войне. Клянусь, он еще страшнее тех безумных сенаторов, которых мне довелось встречать в Вашингтоне. Они охотятся за ведьмами во всех кулуарах Пентагона. Вот отдохну немного и прямо пройду в свою каюту. Хотя пот льет с меня, как Ниагарский водопад, все же напишу папе письмо. И распишу же я ему этого субъекта!

– Не стоит на него тратить время. С фашистами все уже покончено. А те, что не лежат еще в земле на глубине шести футов, и носу высунуть не посмеют!

– Услышала бы это моя сестра и ее муж, у которых я гостила в Рангуне! Они совершали поездку по Среднему Востоку по заданию ЮНЕСКО. Они находят, что бывшие молодчики Гитлера, которым в сорок пятом задали перцу, выползают из всех щелей.

Джой рассмеялась. Образные выражения Луэллы всегда ее смешили. Но Луэлла не смеялась.

– Вот подождите, моя милочка, – сказала она. – Вас и вашего очаровательного супруга постигнет чертовский удар, если вы с такими настроениями возвращаетесь в свой дорогой фатерланд. – Склонив голову, она задумчиво посмотрела на Джой. – Скажите, что за семья у вашего мужа? Я имею в виду ее политические взгляды.

– Моя дорогая Луэлла! Стивен говорит, что я разбираюсь в политике не лучше, чем в китайской грамоте.

– Очень трогательно! – заметила Луэлла со вздохом, принимаясь опять за свой стакан. – Но если вы собираетесь жить в этой старушке Западной Германии, вам надо познакомиться с ее политикой, и чем раньше, тем лучше.

– Ну, конечно, семья моего мужа была настроена антигитлеровски, Стивен еще в юные годы бежал из Германии.

– Ах вот как! Теперь я понимаю, почему он так отбрил этого типа. Вы говорите по-немецки?

– Нет. Стивен не пожелал научить меня.

– Значит, вы избавлены от многих огорчений.

– В его семье почти все говорят по-английски, – сказала Джой. И, вздохнув, перевела разговор на другую тему: – Я просто зеленею от зависти. Вы на пять лет моложе меня, а успели объехать чуть ли не целый свет! А я лишь впервые высовываю нос за пределы Австралии!

– Положим, это далеко еще не счастье, – мрачно заметила Луэлла, глядя на Джой поверх стакана. – Мое самое заветное желание – жить в своем доме, в своей стране, со своим мужем. И как можно скорее родить близнецов.

– За чем же дело стало?