Жаркое рождество в Дубае

Обхватив грудную клетку, Ахмед осторожно поднялся. Его взгляд уперся в отрубленную руку с намертво зажатым пистолетом. Ахмед снова погладил ушибленную грудь и отвернулся. Закончивший благодарить Всевышнего Саид подошел к нему вплотную. Братья обнялись и трижды соприкоснулись щеками. Ахмед болезненно морщился. Потом я подкрутил кронштейн и поднял фонарь, расширяя круг света. Теперь можно осмотреться.

Убитый Ахмедом великан лежал навзничь, раскинув руки. Похоже, пуля пробила его насквозь, и крови натекло много. В мертвенном свете галогеновой лампы она казалась черной, как мазут. Его напарник упал ничком и уткнулся бы лицом в землю, если бы оно осталось на своем месте. Но теперь шея обрывалась на огромном пятне «мазута», а лицо белело в стороне, глядя открытыми глазами в безразличное небо пустыни. Обильные мазки и черные пятна уходили в сторону. Как преследующая подранка гончая, Саид, подсвечивая фонариком, двинулся в темноту. Через несколько метров он нашел третье тело. Здесь зловещая черная лужа вытекла из обрубка руки, и причина смерти не вызывала сомнений: острая кровопотеря…

Да, с тем, что «все хорошо», я поторопился… Директор фирмы «Московские огни» вляпался в прескверную историю! Утешает только то, что он ни к чему не приложил руку. Почти ни к чему…

Внезапно Саид издал гортанный крик и принялся что-то горячо объяснять Ахмеду. Тот тоже пришел в возбуждение. Братья подскочили к великану, осторожно развернули платок, открывая лицо, и с возгласом ужаса отпрянули в сторону. Оба указывали в одном направлении: тяжелый патрон «Степного Орла» торчал в правой глазнице убитого!

Мне показалось, что это Амбал, но точно утверждать не мог, ибо лицо было залито кровью.

– Это Знак! – воскликнул Ахмед. – Саид говорит, что это зловещий Знак переведенной Судьбы!

– Знак переведенной Судьбы? – не понимая, переспросил я. Казалось, если убить троих, то что может быть хуже, даже без всяких Знаков?

– Видишь, как они убиты?! Отсеченная голова, отрубленная рука, пуля в правом глазу! Так убивал путников Черный бедуин!

– Ну и что? Это простое совпадение. При чем здесь Черный бедуин? Вы просто спасались от нападения и лишили их жизни! Самооборона, вот как это называется!

– Нет, Саид говорит, что это он убил их нашими руками! Таких совпадений не бывает! Он перевел свою Судьбу на нас!

– И что это, по-вашему, означает? Что теперь будет?

Глаза Ахмеда расширились.

– Мы не выйдем из ущелья! Мы останемся здесь навсегда и будем делать то, что делал Черный бедуин! Это проклятье!

Как ни странно, теперь я совершенно успокоился. Наверное, подсознательно настроился на борьбу, преодоление препятствий, выполнение задачи… А значит, мобилизовались все ресурсы моего многострадального организма…

– Лично я выйду из ущелья, – холодно сказал я и поднял с земли пистолет одного из убитых. – Мне надо возвращаться! Не думаю, что кто-то сможет меня остановить! Советую и вам идти со мной. Надо ехать прямо сейчас!

Очевидно, мой уверенный тон подействовал на агента. Он о чем-то поговорил с братом, и они принялись быстро сворачивать лагерь. Саид был не похож на себя. Куда девались непоколебимая монументальность и спокойствие! Сейчас он выглядел подавленным и даже испуганным.

* * *

Ночью по Черному ущелью действительно лучше не ездить. Густой непроглядный мрак, лучи фар то упираются в скалы, то проваливаются в пустоту. Бесформенные угловатые тени, как пятна камуфляжа, маскируют повороты дороги, они похожи на черные угловатые камни, а камни, в свою очередь, очень трудно отличить от теней. В результате ничего не стоит свалиться в пропасть или врезаться в обломок скалы. К тому же, не исключена засада…

Несмотря на сложные условия, «мицубиси паджеро» развил восемьдесят километров в час, и это грамотно, ибо может спасти при обстреле, но из-за скорости и плохой видимости машина с трудом вписывается в повороты, затылок сидящего за рулем Ахмеда закаменел от напряжения. Тем более что под рукой он еще держит свой «Дезерт Игл», чтобы отстреливаться, если придется… Саид отказался брать пистолет и сжимает между ног свою саблю, которая вряд ли поможет, если на нас все же нападут. И я на всякий случай ласкаю в ладони подобранное оружие. По иронии судьбы это отечественный «ТТ», изготовленный в Китае из низкосортной стали. Такие выходят из строя после двухсот выстрелов, зато очень дешево стоят.

Саид все время молится. В перерывах он что-то бормочет и тяжело вздыхает.

– Брат очень переживает, – поясняет Ахмед, и в голосе его чувствуются виноватые нотки. – Ведь он лишил жизни двух человек!

– Но ведь ему, кажется, не впервой, – бестактно говорю я.

Ахмед недовольно фыркает.

– Разве можно сравнивать! Это ведь совершенно разные вещи!

Я умолкаю. В конце концов, муки совести Саида – это проблема самого Саида. Для меня главное – выбраться из страны. А для начала – из ущелья.