Жасминовые ночи

– Вероятно, ждут наступления немцев. Нового. – Бэгли зловеще усмехнулся.

– Я уже собрала «паническую сумку» со всем необходимым. – Янина торжествующе взглянула на девушек. – Дело в том, что я знала, что такое случится.

В комплект первой необходимости Янина включила запасные юбки, пижаму, лекарства, зубную щетку, косметику и «Гат Ривайвер». Когда Арлетта впервые услыхала про это средство, она заинтересовалась. «Вообще-то, это для теннисных струн из натуральных материалов, но продлевает жизнь моих балеток», – сообщила ей Янина без тени улыбки.

– Да, по-моему, «паническая сумка» – неплохая идея, – одобрил Бэгли. – Все, что не очень необходимо, оставьте в штаб-квартире ЭНСА. При определенном везении мы скоро вернемся, мне так обещали.

– Вы поедете с нами? Точно? – Янина смотрела на него как ребенок, у которого отбирают любимую игрушку.

– Да, поеду. Капитан Фернес будет дергать за веревочки из Каира. Ну, а теперь мне пора. – Он направился к двери. – У меня много дел. Саба, надевай туфли, пойдешь со мной. Мне надо сказать тебе пару слов.

– Она вернется часа через полтора, – сказал он остальным. – А пока собирайте вещи и готовьтесь к отъезду.

– Что ты вчера вытворяла? – взорвался Бэгли, когда они оказались вдвоем. Он ловко вел машину, держа руль одной рукой – другая была сжата в кулак. – Кто просил тебя подниматься на сцену и петь? Кто просил тебя петь по-арабски, скажи на милость? Насколько я знаю, ты могла бы спеть «Эскимоска Нелл»[70]. Мне вообще следовало бы немедленно отправить тебя домой, детка. – Он повернул к ней лицо, искаженное яростью. Ей даже показалось, что он готов ее ударить.

Саба остолбенела. Она-то думала, что Клив предупредит его. А теперь что ей сказать в свое оправдание?

– Простите, я просто не подумала, – пролепетала она. – Это была маленькая шутка.

– Ничего себе шутка. – Бэгли возмущенно нажал на газ; автомобиль взревел и рванулся вперед, лавируя в потоке машин. – Ты хоть понимаешь, как глупо это звучит? Да еще в такое время. – Он отрывисто ронял слова.

– Понимаю…

– Ничего ты не понимаешь. Нет, – он снова газанул, – конечно, не понимаешь. Ты ничего не соображаешь, потому что у тебя не голова, а… потому что у тебя страусиные мозги. Ты не знаешь, что военное командование считает нас чаще всего досадной помехой, потому что мы не можем подчиняться их приказам. Да и в последнюю ночь, когда ты позволила себе «маленькую шутку», капитан Фернес повозил меня мордой по столу.

– Простите, – пролепетала она. – Мне правда стыдно.

У нее внутри все бурлило от несправедливости.

– Во-вторых… – Он остановил машину у обочины, чуть не задавив старика, торговавшего арбузным соком. Выключил зажигание и рванул ручной тормоз. – И это более важно, по крайней мере для меня, – ты пела не очень хорошо.

Ох, вот это уже обидно.

– Но джазистам, кажется, понравилось.

– Заткнись! – заорал он. – Какого черта ты равняешься на джаз? Вероятно, ты считала себя неотразимой, но это не так. А мне это важно. Речь идет о моей репутации.

У нее участилось дыхание. Он нападал на нее, и не в первый раз.

Два дня назад они провели, по его просьбе, индивидуальные занятия, якобы для того, чтобы выбрать новые песни, и у них тоже возник конфликт. Она спела без аккомпанемента «Человек, который ушел»[71]. Он остановил ее на середине, выставив руку.

– Нет-нет, это безнадежно, – заявил он. – И сейчас я точно скажу тебе причину – ты хочешь послушать? – Он дернул ее за руку, чтобы она встала перед ним.

– Конечно, хочу, – ответила она, чувствуя себя совершенно беззащитной.

Он закурил сигарету, снял с языка табачную крошку и снова взглянул на нее.

– Ты эффектная девушка, – сказал он, выпуская дым. – Мужчины находят тебя привлекательной. Ты можешь выйти на сцену, пошевелить плечами, сверкнуть улыбкой и что-то спеть, не сфальшивив, – и нет вопросов! Все будут прыгать до потолка, потому что у тебя от природы хороший голос. Моя проблема в том, что я не чувствую тебя, не получаю тебя. Пока еще мне это не удается.

– Как это – не получаете меня? Что вы имеете в виду? – Ей хотелось двинуть его по физиономии, но она сдерживалась. Как он смел так с ней обращаться?