Жасминовый дым

…Вечером этого же дня у нас на террасе Лёник, сидевший напротив, смотрел на меня изумлённо-вопросительным взглядом, повторяя без конца, как заведённый, одно и то же:

– Значит, она со мной спала, чтоб только мужу отомстить?.. Да?.. Но я ведь её любил!.. А она, значит, мстила?!..

Мотал головой, будто ужаленный этой мыслью.

– Не может быть… Ей со мной было хорошо, она сама говорила… Раз даже заплакала, когда я черёмуху принёс…

Представить волевую Лилю плачущей только потому, что ей принесли охапку черёмухи, мне было трудно. Но ведь душа женщины таит столько тайн. И одна из них может раскрыться именно так: внешняя суровость прячет безудержную сентиментальность, пока её вдруг не разбудит запах черёмухи и мысль о жизни, уходящей без любви. Особенно если хозяином её жизни считает себя хамоватый муж.

– Может, она из-за детей к нему вернулась?..– мучительно искал истину несчастный Лёник. – Но я бы и их любил… Я детей очень люблю… Ради них я готов на всё, веришь?!

– Верю, – отвечал я ему совершенно искренне, потому что знал, как он возился со своими племянниками, когда они были маленькими.

– Я бы другую работу нашёл, чтоб её и детей обеспечить, веришь-нет?

– Верю, – соглашался я, хотя сомневался в том, что он сможет здесь найти себе такую работу.

Скулил на крыльце соскучившийся по хозяину Черныш, и Лёник, опомнившись, наконец, пристукнул кулаком по столу.

– Ладно. Хватит. Пропади оно пропадом, это лето!

Мы вышли на крыльцо. Сумерки заволакивали двор. В блёклом небе пробивались первые звёзды. Я проводил Лёника до ворот, и он, уже выйдя за калитку, повернулся ко мне.

– Не может быть, чтобы она не любила меня. Когда мы с ней были на Городке, знаешь, что она мне сказала?

– Что?

– Сказала: «Здесь так красиво, что я хотела бы жить в этих местах всегда». Жить здесь, значит – со мной… Всегда!.. Понимаешь-нет?

– Понимаю.

Я не стал его разубеждать ни в чём. Да разве можно быть в чём-то окончательно уверенным, когда душа человеческая рвётся на части от разнородных желаний, конфликтуя с житейской расчётливостью и усмиряя самоё себя ради мечты, которая однажды может обернуться химерой?.. И можно ли изобрести универсальный способ защиты от такого рода душевных потрясений?..

Перед тем как войти в дом, я постоял на крыльце. Звёзды наливались живым пульсирующим светом. Звенели кузнечики. Где-то в осиннике тонко вскрикивала ночная птица – каждую ночь она оглашала деревню своими жалобами, и никто не знал, какая она и как её зовут.

Часть 4 Я стану излукой Из тетради ДПБ (Драгоценные Подробности Бытия)

И неразгаданные смыслы

мерцавших нам о чём-то звёзд

тревожат жизнь мою.

…Она ещё не выделила себя из видимого мира. Она в нём – облако и цветок, ветер и трава, порхающая бабочка и гудящий шмель.

Ветви старой яблони