Жатва

С порога она окинула взглядом бревенчатую комнату с большим покрытым красной скатертью столом. Комната эта показалась ей уютной, и впечатление уюта зависело не от убранства и не от обстановки, а от людей, сидевших здесь. И Фроська, и Татьяна, и хорошенькая Ксюша Большакова, и Лена, и Ясней с Любавой, которые тоже оказались здесь, расположились тесным кольцом вокруг Алеши в свободных, по-домашнему спокойных позах и слушали его с видимым удовольствием и интересом.

«Вот оно, ядро моей будущей «армия», — подумала Валентина, входя в комнату. — Мне повезло. Оно уже создано до меня. Мое дело укреплять и растить его».

Все улыбнулись ей, а Лена подвинулась, чтобы освободить место рядом с собой. Алексей на минуту сбился и слегка покраснел при виде сестры, но тут же оправился к продолжал говорить. Валентину удивили выразительность и чистота его речи.

— Этот образец почвы взят с Козьей поляны, а этот — с косогора. Вспомним, как росла у нас пшеница на этих местах.

— На косогоре пшеницы задались, а на Козьей поляне, сколько я помню, ни разу не давали налива, — сказал Яснев.

— Вот сейчас мы попробуем установить причину этого явления. Попробуем определить кислотность почвы на этих местах. Елена Степановна, пожалуйста!

Лена встала и пошла помогать ему, с улыбкой оглянувшись на Валентину, словно хотела сказать ей: «Посмотри, как у нас все хорошо, по-настоящему получается!»

Валентина следила за братом. Он орудовал пробирками и пипетками с ловкостью опытного лаборанта. «И не скажешь, что вчера вечером я впервые показала ему, как надо держать пипетку», — думала Валентина.

Его темный и широкий указательный палец чуть прикасался к отверстию пипетки. Крупные капли падали мерно и точно, и растворы в пробирках постепеннио меняли окраску: из бесцветных становились розовыми, — и, словно заодно с ними, постепенно светлело лицо Алеши, Он боялся, что его первый самостоятельный опыт не удастся, и то, что опыт шел, как «по-писанному», и радовало и удивляло его.

— Теперь вы своими глазами убедились в тем, что кислотность у наших почв высока и на Козьей поляне выше, чем на косогоре, — сказал Алеша.

— Я же говорил, что не идут пшеницы на Козьей, — сказал Яснев.

— Что хочешь с ними делай, не идут! — подтвердила Любава.

— А на огородном участке какие почвы? — интересовалась Татьяна.

Несложный анализ почв, проведенный на глазах у слушателей, сразу оживил всех, сразу придал действенность и конкретность рассказанному:

— Вот ты принеси землю с огородного участка, мы вместе сделаем анализ, а для проверки пошлем в районную лабораторию.

«Теперь они сами пойдут на поле, сами будут исследовать почву, — думала Валентина. — Мне не придется одной топать по сугробам и не придется писать приказы в распоряжения. Они сами все сделают с охотой и интересом. И для этого надо было только подумать, хорошенько подзаняться с Алешей да приготовить несколько пробирок и реактивов!..»

— Как же теперь нам быть? — спросила Любава. — Или вовсе отказаться от пшеницы, если земли наши неподходящие?

Алеша повернулся к ней:

— Не от пшеницы надо отказываться, а землю надо переделывать! Есть простой и хороший способ нейтрализации, то есть уничтожения кислотности. Этот способ — известкование почвы. Известковые туфы имеются у нас за оврагом, и нам необходимо на этой же неделе начать вывозку туфа на поля.

Теперь Валентина не узнавала Алексея. С каждым ча сом он открывался ей по-новому, и повелительные ноты, звучавшие в его голосе, опять показали ей способного руководить людьми человека. Удачный опыт придал ему уверенности, еще точнее и свободнее стала его речь, еще тверже интонации.

— Сделаем же с вами расчет известкования. Решим чисто практическую задачу: рассчитаем, сколько известкового туфа надо для нейтрализации кислотности одного гектара Козьей поляны. Ксюша, иди к доске. Товарищи, прошу вас всех взять карандаши и бумагу.

«И откуда что берется, просто непонятно! — с нежностью и радостью думала Валентина. — Его хоть на кафедру, честное слово, и там не растеряется! Молодчина!»

Дверь отворилась, и высокий русокудрый парень с черными бровями и удивительно белым лицом вошел в. комнату. Он сел рядом с Валентиной, усмехнулся, оглядел ее всю нагловатыми черными глазами, наклонился к ней и спросил:

— Валентина Алексеевна Стрельцова, агрономша, как я понимаю?

Смеющийся, дерзкий взгляд бил в лицо. Она отстранилась.

«Чей это озорник такой? Вином от него пахнет. Чей это отчаянный такой — не Петрунька ли Бортников так поднялся?»

Он уже отвернулся от нее и говорил Татьяне:

— Кто это тебе голубенькие сережки подарил, Танюшка?

Алексей повернулся к нему:

— Петро! Ты опять?

Спокойно и властно прозвучали слова. К удивлению Валентины, черноглазый парень сразу смяк и добродушно ответил:

— Я что, Алеша? Я же ничего!

— Ну, если «ничего», так сиди и слушай! Слушай или поворачивай отсюда!

Занятия шли своим чередом. Алешу засыпали вопросами. Он отвечал уверенно и точно.