Жатва

Сейрака порой увлекали совершенно глупые, вздорные идеи, вот и сейчас ему пришла в голову очередная глупость: а было ли ее милосердие к нему, проявленное прошлой ночью, продиктовано лишь женским сострада shy;нием? Он спрашивал себя: а будь на его месте другой человек, менее обаятельный внешне, стала бы она умолять Видаля изменить решение, когда тот собирался вышвырнуть его из дома, и таким образом склонила полковника спасти его? Его тщеславие давало ответ на этот вопрос, и ответ этот был отрицательный.

Затем шевалье задумался о том, была ли она дейст shy;вительно счастлива с Видалем. Он считал невероятным, чтобы это грубое животное – так он называл всех ре shy; спубликанских солдат – могло вызвать любовь у столь изящного и нежного создания. Себя он находил полной противоположностью Видалю и полагал, что сравнивать их двоих – все равно что сравнивать горячего арабского скакуна с одним из тех неповоротливых фламандских битюгов, которые ежедневно возили грузы по улицам Парижа.

Прошлой ночью Сейрак чувствовал благодарность за настоящее и раскаяние за прошлое. Этим утром он углубился в размышления об упущенных возможностях в этом самом прошлом. Шевалье проводил время в праздных размышлениях и пустопорожней болтовне, но к вечеру наконец решил измерить истинную глубину чувств Анжель к Видалю.

– Нет сомнения, гражданка, – сказал он, – что вы с радостью покинете этот кошмарный город и избавитесь от здешнего вечного республиканского поста.

– В самом деле, – согласилась она, даже не взглянув на него.

– И однако эта перемена не столь уж восхитительна. Последовать за армией, и куда! – в Голландию – сырую, дикую страну – брр! – Он передернулся, как будто во shy;ображаемый холод в самом деле коснулся его.

– Я буду там со своим мужем, гражданин, – ответила она.

– Да, конечно! И если вы считаете это достаточной компенсацией за все тяготы, которые вам придется пре shy;терпеть, тогда говорить не о чем.

Она подняла на него глаза и медленно смерила его взглядом.

– Я попросила бы вас, гражданин, не шутить по этому поводу.

– Я и не мог шутить над этим, – серьезно уверил он ее. – В конце концов, в самой армии будет только ваш муж; вы останетесь где-нибудь в тылу, изредка встречаясь с ним, постоянно переезжая с места на место и обнаруживая, что вы все еще не привыкли к трудностям.

– Я не сказала бы, что не привыкла к ним, – спокойно ответила она. – И если даже я останусь в тылу, все же я буду значительно ближе к нему, чем здесь, в Париже. К тому же я не верю, что тревоги войны могут сравниться с ужасом, в котором я жила здесь.

Он решил, что лот еще не достиг дна, и снова вознамерился бросить его, на этот раз с большим успехом, когда на лестнице послышались шаги, сопровождаемые звоном сабли по балюстраде.

– Это Жером, – сказала Анжель и поднялась, накинув шинель на спинку стула. Сейрак чертыхнулся про себя, проклиная это несвоевременное возвращение и собственную медлительность, из-за которой он упустил еще одну возможность…

Вошел Видаль, Анжель сразу же поняла по его лицу, что дело плохо.

– Что случилось? – вместо приветствия спросила она.

Видаль в который раз поразился тому, как быстро жена улавливает его настроение. Затем с хохотом швырнул огромную шляпу с кокардой в угол и закрыл дверь.

– Случилось наихудшее, – признался он. – Я свалял дурака. Слишком много распинался перед толпой, которая называет себя Национальным конвентом.

Ее охватил страх. Если уж он позволил себе выразиться о Конвенте в таких выражениях, значит, дело серьезное.

– Но что такое? – задыхаясь, спросила она.

– Вот что, – ответил он и вытащил из нагрудного кармана разрешение на выезд, которым снабдил его Дантон. Он развернул его и пододвинул по столу поближе к ней.

Анжель посмотрела на бумагу, но ничего не поняла.

– Нам надо укладывать вещи, моя девочка. И по shy;стараться выбраться из Парижа до того, как заставы закроют на ночь, иначе мы можем вообще никогда отсюда не уехать. Как видишь, мои бумаги подписаны и в порядке. Нашему отъезду ничто не препятствует, и нет необходимости беспокоиться. Я распоряжусь, чтобы экипаж был здесь в восемь часов. Так что к этому времени будь готова.

– Но что же все-таки случилось? – настаивала она, подойдя ближе и положив руки ему на плечи.

Позади, около окна, стоял Сейрак, который тоже вскочил, встревоженный услышанным.

Видаль рассказал об ошибке, которую допустил.