Жатва Дракона

Эту формальность никогда не пропускали. Они были скрупулезно сердечны друг к другу. Оба были удовлетворены новым образом жизни, которому они следовали после их расставания четыре года назад, и стремились сделать так, чтобы они оба могли любить своего ребенка и охранять его душевное спокойствие.

В более крупном коттедже в поместье жила бывшая теща Ланни, которую он до сих пор называл "Мама", и ее брат, которого он звал "Дядя Гораций". Они с ним были ласковы. Фанни Барнс не стала принуждать его играть в бридж, потому что она знала, что это ему скучно. И она быстро прекратила разговоры брата о добрых старых временах, когда он нажил себе состояние на Уолл-стрите и как он мог сделать это еще раз, если бы у него были деньги. Вся эта настороженность возникла из-за ужасной идеи, что, если Ланни не будет чувствовать себя уютно и довольным, то он может взять малышку в какое-то путешествие, скажем, в Жуан-ле-Пен или в Ньюкасл.

У Ланни был трехсотлетний коттедж, который был переоборудован и снабжен всеми современными удобствами. Ему приходилось слегка наклоняться, чтобы войти в дверной проем, но когда он был внутри, у него было все, что он хотел. Слуга ждал его и готовил пищу, когда ему не хотелось идти в замок. Бесплатное пользование телефоном, и неважно, звонил ли он в Берлин, Жуан или в Нью-Йорк. Маленькое пианино и радиоприемник. Почту ему приносили, и любые газеты, которые он заказывал, в том числе из иностранных столиц. Мир всегда делал все возможное, чтобы портить Ланни Бэдда. И его совесть не давала ему покоя. Чем больше он наслаждался роскошью, тем больше он ненавидел систему эксплуатации, на которой базировалась эта роскошь.

Большую часть времени он проводил с маленькой Фрэнсис, к которой он приехал. Вместе с ней он ездил верхом на лошадях. Он смотрел с нею на стада овец и кормил оленей, павлинов и птиц лир, лебедей и ручных канадских гусей. Он слушал, как она играет новые пьесы на фортепиано и играл для нее, когда она танцевала. Он читал ей и рассказывал истории о достопримечательностях, которые он видел, и о людях, которых он встречал, но изо всех сил старался держаться подальше от политики. Он был для нее романтичной фигурой, и его визиты были замечательными событиями в жизни "бедной маленькой богатой девочки". Ее жизнь была сплошной рутиной, но она была счастлива и получала отличную подготовку для карьеры хозяйки такого большого имения, как и Уикторп.

Кроме того, он не преминул познакомиться с достопочтенным Джеймсом Понсонби Кавендишем Седриком Барнсом, виконтом Мастерсоном, которому было уже полгода, и которому суждено было стать пятнадцатым графом Уикторпом. Золотой пушок на его голове превратился в такие же волосы, как у его отца, и его глубокие карие глаза были такими же, как у его матери. Он был копией Ирмы и Седди, так же, как Фрэнсис была копией Ирмы и Ланни. Необходимо, чтобы все эти пятеро были друзьями. Поэтому Ланни похвалил благородного младенца и обнаружил у него признаки разума, и даже нашел время, чтобы завоевать уважение у высокопоставленной и серьезной леди, которая была выбрана в качестве главной няни для этой крохи объединенной аристократии и плутократии. Ланни никогда не упоминал, но и не мог забыть, что Дж. Парамаунт Барнс, король коммунальных услуг Чикаго, начал жизнь рассыльным. И вот его внук родился виконтом и собирался стать графом!

XV

По вечерам Ланни читал, или, если в замке были гости, он одевался и отправлялся туда. Уик-энд в замке Уикторп был занятием по британской политике и, следовательно, мировой. Приходили мужчины и женщины разных взглядов, мнений и убеждений. В основном консерваторы, также и либералы и не исключались даже эксцентрики, если знали, как себя вести. Ирма переделала и обновила замок в соответствии с идеями Лонг-Айленда. Некоторые могли придираться к ее вкусу, но вскоре они привыкли к американской температуре и оценили все другие удобства. Замок походил на большой частный отель, используемый для конференций общественными деятелями, которые хотели обменяться мнениями и расширить свое понимание событий.

Они с большим уважением относились к американскому искусствоведу. Сколько людей в Англии могло сказать, что они были гостями в Берхтесгадене неделю или две зараз? В самом деле, был ли в Англии хоть один человек, который мог бы сказать, что его отвозили в убежище фюрера на вершине Кельштайна через тоннель и шахту лифта высотой двести метров? Был ли иностранец, кому бывший ефрейтор открыл, что считает Магомета величайшим государственным деятелем, который когда-либо жил, и свою решимость добиваться немецкого Ordnung und Zucht методами, которые этот пророк пастухов продемонстрировал тринадцать столетий назад?