Жатва душ. Остров мертвых

Макс вдруг приподнялся и начал дрожащими руками срезать сантиметр за сантиметром скотч с поврежденной ноги, бормоча:

— Е-ма, больно…

— Давай помогу, — предложил я.

И точно так же — медленно-медленно — распаковал его шею. Макс морщился, но терпел.

— Почувствуй себя бабой, — усмехнулся Сергеич, перевернулся на бок, пару раз дернулся и захрапел. Во нервная система у нашего Горбачева!

Обмотанные скотчем предплечья и вторую ногу решили оставить до завтра. Макс тоже улегся и затих, а мне не спалось: то ушибленное лицо саднило, то спина болела, то мысли изводили. А только провалился в сон, как проснулся от стонов Макса. Сбросив с себя брезент, которым укрывался, парень вертелся и стенал, махал руками, словно от кого-то отбиваясь.

Я хотел было его позвать, но вспомнил о спящем Сергеиче, подкатился ближе к парню, коснулся руки и выругался. Переложил ладонь на лоб Макса: он был горячим, как печка.

Будить его не стал, провалился в сон.

Глава 21. Где ты силы возьмешь, а?

Проснулся я ночью то ли от дурного предчувствия, то ли от резкого звука. Замер, прислушиваясь. Как в детстве, когда кажется, что над тобой склонился неведомый монстр и смотрит, и дышит. Выплеск адреналина помог мгновенно собраться. Неужели Сергеич решился меня зарезать? Во сне! Вероломно! Вот же гад!

Спал я на боку, Горбачев стоял сзади. Если так — надо сгруппироваться и, вскочив, оттолкнуть его ногой, а потом хватать подручные средства и мочить его…

— Оу-у-у… — донесся протяжный стон.

Всхлипнув, забормотал Макс, следом всхрапнул Сергеич. Показалось, фу-ух!

Я открыл глаза — луна заливала помещение мертвенным светом, в горячке метался Макс. Рядом с ним ворочался и невнятно ворчал Сергеич, сбрасывая его руку, но не просыпаясь.

Набежавшие тучи закрыли луну, и воцарилась темнота. Я снова улегся. Поначалу вслушивался, не лезет ли кто к нам, но снаружи лишь ветер завывал да били в стекло первые капли дождя. Макс не унимался, бормотал что-то и стонал. Я пытался уснуть, но где уж там! Оставалось лишь люто завидовать Сергеичу. Он, наверное, и стоя может спать, как солдат в карауле.

Так я и провел ночь: то просыпаясь под стоны Макса и гадая, как ему помочь, то забываясь в дреме. От греха подальше отнес спящего котенка к стене. Странно он себя ведет, уж не летаргия ли у него? Но будить малыша не стал, не хватало еще мяукающего среди ночи кошака.

Когда начинался дождь, грохот капель поглощал стоны, и я засыпал. Когда он заканчивался — просыпался. Уже на рассвете я ощупал ушибленную щеку: похоже, отек спал. Наверное, и синяк рассосался. Голова болеть перестала. Грохот капель превратился в мерное шуршание, небо посветлело, но вой ветра не прекратился.

Ну а что я хотел, отправляясь на Филиппины в конце октября, когда сезон дождей еще напоминает о себе отголосками? Хорошо хоть тайфуна никакого нет. И так несколько дней погода баловала. Интересно, как долго мы дрыхли? Часы в отпуске я не носил и не припоминал, чтобы они были у Макса или Сергеича, потому просто крикнул:

— Рота, подъем!

Бывший электрик вскочил прежде, чем сообразил, что происходит, — чувствовалось влияние суровой советской армии. Макс застонал, заворочался, разлепил один глаз, затем другой.

— Чет херово мне, — прохрипел он, помахал рукой перед глазами. — Мутит, и все как в тумане, е-ма…

Я переместился к нему и сфокусировал взгляд на парне:

Максим Николаевич Тертышный, 23 года

Претендент 1-го уровня: 78 %.

Его «активность», то есть, по сути, здоровье, снизилась почти на четверть! Но озвучивать цифры я не стал, просто принял информацию к сведению. Не хватало, чтобы он еще больше запаниковал.

— Покажи-ка раненую ногу, — сказал я.

Он выпростал ее из-под брезента, в который кутался. Вставший за моей спиной Сергеич матюгнулся и присвистнул. Макс даже на повязку не смотрел, пялился в потолок, дышал тяжело и шумно, на лбу блестели капли пота, щеки рдели румянцем.

Покраснение поднялось на бедро выше повязки, нога распухла и казалась вполовину толще здоровой. Сглотнув вязкую слюну, я взял аптечку, прикинул, что перекиси осталась половина небольшого пузырька — отмачивать бинт придется обычной водой.

— Бездушная тебя просто поцарапала или кусала? — спросил я, поливая рану.

— Не помню, — отвернувшись, пробормотал Макс. — Я вообще мало что помню — говорил же, как в тумане все… Плохи мои дела, да? Помру?

— Не помрешь. Поможем.

— Как ты собрался помогать? — встрял мрачный Сергеич. — А вдруг он это… того-этого!

— Что?

— Заразился! — Он резко отскочил в сторону, подобрал вилы. — Мать моя женщина, бляха-муха, точняк заразился! Кончать его надо, пока не обратился!

Я не сразу сообразил, о чем он говорит, но, поняв, усмехнулся:

— Сергеич, убери вилы. Макс заразился, тут ты прав. У него инфекция попала в рану. Может, хрень какая-нибудь тропическая, я не доктор. Знаю одно — с зомби это никак не связано, потому что вокруг нас не те киношные зомби, а такие же люди, как мы. Просто в них души нет, обезумели они! Понял?