Жатва скорби

Советский демограф-диссидент С.Максудов подсчитал, что «не менее трех миллионов детей, родившихся между 1932-м и 1934 гг., умерло от голода»[73]. Это составляет общее число погибших в эти годы новорожденных. Лев Копелев приводит цифру в два с половиной миллиона младенцев, умерших именно от голода – по данным другого советского исследователя[74]. Перепись 1970 года дает цифру в 12,4 миллиона живущих из тех, кто родился в 1929–1931 гг., и только 8,4 миллиона для тех, кто родился в 1932–1934 гг. При этом естественный коэффициент прироста населения снизился совсем немного. В 1941 году в школах было на миллион меньше семилетних, чем одиннадцатилетних, и это при том, что группа одиннадцатилетних тоже очень жестоко пострадала. Более того, когда речь идет о районах, переживших голод, такая диспропорция еще более увеличивается. В Казахстане возрастная группа в семь лет составляла менее двух пятых от группы в одиннадцать лет; в Молдавии же (большая часть территории которой не входила в 1930 году в состав СССР) семилетняя возрастная группа почти на две трети превосходила одиннадцатилетнюю группу[75].

Если проследить все имеющиеся местные сведения, то демографическая картина окажется очень сходной с общесоюзными итогами.

Так, в одной деревне, по имеющимся данным, «маленьких мальчиков выживало меньше, чем один из десяти»[76] (маленькие мальчики, по сведениям другого источника, являлись наиболее уязвимой группой).

В одном из районов Полтавской области из общей цифры смертности в 7113 приводятся следующие показатели по группам[77]:

Дети (до 18 лет) 3549

Мужчины 2163

Женщины 1401

Учительница в деревне Новые Санжары Полтавской области пишет, что к 1934 году ей некого было учить, в школе не осталось учеников, а у другой из класса в 30 человек осталось двое.[78] В украинской же деревне Харьковцы в 1940–1941 учебном году вообще не было учеников младших классов, тогда как в предыдущие годы их в среднем набиралось до 25 человек.[79]

Правомерно заключить, что из семи миллионов погибших от голода число примерно в три миллиона составляли дети – в большинстве младенцы (в главе 16-й мы поговорим об общей цифре поражения голодом, включая взрослых). Следует иметь в виду, что по вполне ясным причинам во время голода регистрация рождаемости велась в селах очень нерегулярно, а в пиковые моменты голода рождаемость вообще – по тем же причинам – была минимальная, поэтому энное число новорожденных могло умереть, просто не будучи зарегистрированными.

К числу в три (или более) миллиона погибших детей в 1932–1934 гг. следует прибавить и детей, погибших в кампанию раскулачивания. По нашим подсчетам, в процессе раскулачивания всего погибло около трех миллионов человек (мы считаем здесь тех взрослых из раскулаченных, кто погиб позднее, в лагерях) – это значит, что процент детской смертности от этого числа, который по всем показателям свидетелей был очень высоким, вряд ли мог поглотить менее одного миллиона детей, из которых большая часть падает на младенцев. Быть может, к этим четырем миллионам детоубийств следовало бы добавить те жертвы, о которых упоминалось выше, – но это последнее число просто не подается никакому учету.

Рассказывая о голоде, стоит отметить, что меры, предпринятые в конце концов для спасения голодающих весной 1933 года, могли быть введены и раньше: начали ведь детям выдавать еду в школах – муку, овсянку, жиры – и тем, кто дожил до мая, больше уже не грозила смерть от голода. Правда, к тому времени многие из них стали сиротами.

Глава шестнадцатая. Реестр смерти

Никто не вел учета…

Н.Хрущев

Не было никакого официального изучения террора в селах в 1930–1933 гг.; не было сделано ни одного заявления о «человеко-потерях»; не были открыты архивы для независимых исследований этого вопроса. Тем не менее, мы располагаем возможностями осуществить достаточно убедительные расчеты относительно числа умерших в период этого этапа террора.

Прежде всего рассмотрим вопрос об общих потерях для всего цикла события – в период раскулачивания и в период голода. Сделать это в принципе нетрудно.

Для этого нужно только обратиться к численности населения по советской переписи 1926 года, взять коэффициент естественного прироста за последующие годы и сравнить полученные результаты с цифрами первой переписи после 1933 года.