Жатва скорби

Что касается официальной позиции, то самое большее, что в ней признавалось, – это «трудности» и «проблемы». Последнее издание БСЭ поместило статью «Голод», в которой сообщается, что он есть «социальное явление, сопутствующее антагонистическим социально-экономическим формациям», когда «десятки миллионов страдают от недоедания в США и других странах», поскольку «голод может быть преодолен только в результате социалистической перестройки общества». Что касается СССР, то «благодаря эффективным мерам, принятым советским государством, катастрофическая засуха 1921 года не привела к обычным тяжелым последствиям»; о 1933 годе не говорится ни слова. Стандартное признание о «тяжелых последствиях в снабжении продовольствием» в том году было опубликовано по-английски (1970 г.), и эти последствия объяснялись, конечно же, неопытностью, вредительством кулаков и «другими причинами». Добавлялось, что они («последствия») преодолены с помощью советского правительства.[53] Позднее, в коммюнике «Выпуска новостей» советского посольства в Оттаве (28 апреля 1983 г.) под названием «О так называемом голоде на Украине», «основной причиной» голода стала называться засуха (см. главу 11-ю). Разумеется, «богатые фермеры, называемые 'кулаками', играли важную роль в саботаже», терроре и убийстве. Тем не менее, «мнимое сокращение украинского населения» называлось «мифическим», сам же период не только не был «трагическим», но, напротив – «временем интенсивного труда и беспримерного энтузиазма».

В целом ситуация такова: в монолите утаенной правды иногда появляются бреши, откуда какая-то ее часть просачивается, но пока мало признаков, что режим собирается вплотную заняться своим прошлым и разрешить – или хотя бы помочь кому-то другому – осветить подлинную реальность.

Для тех, кто надеется на превращение советской системы в нечто менее приверженное тем позициям, которые обрисованы в этой книге, первым шагом на пути к подобной эволюции следует считать искреннее исследование прошлого или – хотя бы – признание всего реально происшедшего в 1930–1933 гг. Это касается и других, пока непризнанных массовых расправ и прочих подобных деяний. Признание правды и возмещение ущерба жертвам террора на селе не является всего лишь испытанием для правительства на его порядочность и ум: пока фактам не посмотрят прямо в глаза, в СССР будет продолжаться разрушение его сельского хозяйства.

Есть мнение, что именно анализируя сельскохозяйственную политику советского руководства, можно определить, собирается ли оно в принципе вырваться за тюремные пределы собственных теорий. Если после стольких лет постоянных неудач в этой сфере оно, наконец, откажется хотя бы здесь от своих ошибочных догм, мы могли бы надеяться, что бремя остальных идеологических доктрин, в частности, например, безнадежная враждебность к иным идеям, а в международном плане – к другим государствам, которые основаны на отличных от них принципах, – что это страшное их бремя тоже со временем начнет ослабевать.

Пока же мы в СССР и через пятьдесят лет после описываемых событий встречаемся с иллюстрацией к тезису, выдвинутому Берком два столетия назад: «Эта дегенеративная склонность идти кратчайшим путем и пользоваться ложными средствами, которые правительства деспотических режимов изобрели во многих частях света… когда недостаток мудрости подменяют избытком силы. Такие правительства ничего от этого не выигрывают, только трудности, которые они скорее обходят, чем избегают, снова возникают на избранном ими пути; они множат их и запутываются в них».

Ясно, что террор, обрушившийся на крестьянство, не принес в сельском хозяйстве результатов, обещанных теорией. Да и разрушение украинского национального бытия носило лишь временный характер. Это не частный вопрос – если вообще слово «частный» применимо к нации, насчитывающей 50 миллионов человек; даже истинные выразители духа России – Андрей Сахаров и Александр Солженицын – утверждают, что Украина должна быть свободной в выборе собственного будущего. И кроме того, свобода Украины является – или должна стать – ключевой нравственной и политической проблемой для всего мира.

В задачи данной книги не входит сочинение спекуляций на темы будущего. Зафиксировать как можно полнее и подробнее события изучаемого периода – вполне достаточная обязанность для историка. И все-таки до тех пор, пока эти события нельзя серьезно изучать или обсуждать в стране, где они произошли, ясно, что они не являются лишь частью прошлого, а, напротив, насущной проблемой, которую непременно следует учитывать, когда мы размышляем о сегодняшнем Советском Союзе и о проблемах современного мира.

Послесловие редактора

Итак, на русском языке появилась новая книга Роберта Конквеста, автора знаменитого «Большого террора», посвященная одному из самых малоизвестных и самых страшных этапов сталинского террора – раскулачиванию, коллективизации и голоду 1932–1933 гг.