Жаворонки в снегу

— А Гордию мы доверили самый ответственный участок, дали на помощь людей больше, чем другим. Снег вовремя очистили. И все равно простой! В чем же дело, Гордий? Проспал, поленился вовремя почистить стрелки?

— Я целый час надрывался по телефону, — вставил дежурный, — Гордий не отвечал. По-моему, тоже спал. Прогуляет, просвиданничает, а потом дает храпака на посту.

— Неправда, не спал я! — не поднимая головы, ответил Лешка. — Снег набился меж перьев, растаял, потом замерз. Метелкой не выметешь, а лопата не пролазит. А те скребки, что нам дают, тоже очень толстые, не для автоматических стрелок.

То же самое сказали в оправдание и остальные стрелочники.

— Но как же выходят из положения другие? — не унимался дежурный. — Вот хотя бы, — он медленно скользнул по присутствующим усталым взглядом красных от бессонной ночи глаз и кивнул Наташе, — вот ты, Ягодко. Участки у вас рядом. Тот же самый снег, ветер.

Наташа поднялась, развела руками, поглядела на Лешку, бросила смущенный взгляд на начальника станции.

— Давай делись опытом, — бросил насмешливо вечно улыбающийся стрелочник Витя Кутерин, которого прорабатывали всегда и на всех собраниях.

— А ты помалкивай, — строго кивнул в его сторону начальник, — ты сегодня, кажется, впервые не именинник!

Все засмеялись, даже Лешка слегка улыбнулся. Это немного взбодрило Наташу. Она сказала быстро:

— Да тут ничего такого и нет. Когда первый раз случилось это, я выковыривала лед вилкой...

— Чем? — переспросило несколько голосов.

— Вилкой. Той, что едят...

Снова все засмеялись.

— Ну, а потом я попросила в депо дядю Семена, токаря, сделать мне тоненький скребок. Вот и все. Он у меня долго валялся в будке. Я о нем и забыла, а сегодня пригодился.

— Ну вот, видите, — сказал снова дежурный, — даже это маленькое подобие рационализации приносит пользу. А вывод один: Ягодко думает о своей работе, а не просто приходит на пост, чтобы отбыть смену, а из-за таких, как Гордий, наш узел потерял тысячи рублей.

— Конечно, всегда и во всем виноват стрелочник, — сказал Лешка.

— Не всегда и не во всем, — ответил начальник. Он поглядел на Лешку пристальным, слегка удивленным взглядом, словно заметил в Лешке что-то новое. — Тебя, Гордий, всегда только хвалили. А ты, оказывается, вон какой, даже вину не хочешь признать. Что ж, похвалы, видно, на пользу не пошли. Получишь выговор, и портрет твой пока придется снять с доски почета...

Наташе хотелось встать и попросить начальника оставить портрет, не обижать Лешку. Мало ли с кем что может случиться! Она ведь знала, да не только она, все знали, что Лешка всегда относился к работе старательно, любил свое дело, а наказание перенесет болезненно. И почему только Лешке выговор? Наверно, за его характер. Но Наташа не решилась просить начальника. Постеснялась. Ведь все уже знали о том, что Лешка и Наташа любят друг друга. И сейчас, заступись она за него, все начнут смеяться: покрываешь, мол, ухажера. Да и Лешка еще больше рассердится. Он терпеть не мог, когда его жалели.

Когда вышли из красного уголка, Наташа спросила:

— В кино пойдем вечером, Леша?

— Нет.

— Почему?

— Я уже видел этот фильм.

— Да ты ведь не знаешь даже, что идет! Новая картина. Так давно не были! Все снег и снег...

Лешка ничего не ответил, зашагал торопливее.

— Ну чего ты молчишь, Леш?

— А ты слишком много говоришь; как начала там, так и не остановишь!

— Как тебе не стыдно! Ты чего опять грубишь, что я тебе плохого сделала?..

Она хотела свернуть в переулок и убежать по сугробистой дороге в общежитие, на глаза навернулись слезы. Но остановилась и решила все сейчас же высказать Лешке:

— Эгоист ты, грубиян! И выговор тебе дали за твой гонор. Привык, чтобы хвалили. Ненавижу я тебя таким, и если...

— Что если? — Лешка остановился. — Кто же из нас эгоист? Тот, кто не догадался новый скребок сделать, или тот, кто сделал и молчит, никому не показывает, даже...

— А-а-а, вот ты о чем! Не знаешь, к чему придраться. Ой, Лешка, Лешка, глупый Лешка!..

— Ничего, теперь буду умнее.

Он перескочил через огромный сугроб и, увязая сапогами в глубоком снегу, зашагал по тому переулку, которым хотела уйти Наташа. Она постояла, вытерла кончиком колючего шерстяного платка слезы и медленно другой, дальней улицей побрела к себе в общежитие.

6

Целые сутки выл ветер, кружила густая мокрая метель. На свой участок Наташа ехала на дрезине. Лешка молча сидел рядом. Иногда он поглядывал на Наташу. Она знала, что он хочет заговорить с ней, что ему очень стыдно. И стоило Наташе улыбнуться или только бросить короткий взгляд в его сторону, и снова мог бы наступить приятный, теплый мир, который приносил им обычно после ссоры хорошую, веселую радость, как после долгой разлуки. Но Наташа молчала. Пусть помучается Лешка. Ей ведь тоже несладко.

У своей будки она спрыгнула с дрезины и, чувствуя, что Лешка провожает ее грустными кающимися глазами, быстро пошла к стрелкам. Ей даже показалось, что Лешка тяжело вздохнул.