Жаворонок

Его упорство сродни упорству голодного пса. Инстинкт не позволяет ему разжать зубы. По шесть, по восемь часов подряд, вызвав Жанну к себе и усадив напротив, изводит он ее одними и теми же идиотскими требованиями: поджечь что-нибудь, вот тебе целый ворох бумаги, что-нибудь разогреть, повлиять на того или иного сотрудника. Ну просто внуши ей: пусть встанет из-за стола и откроет форточку. Не получается? А если открыть дверь в приемную? Хорошо, расслабься, посиди пару минут. Передохнула? Давай еще раз попробуем!.. Он мотает ее действительно, как злобный терьер. Треплет, упрашивает, теребит, подгоняя начальственными интонациями, раздражается, называет тупой и безграмотной девкой, угрожает, что завтра же отправит домой, к родителям. Мне не нужны помощники с девичьими капризами, кричит он. А через секунду уже умоляет, выдавливая из себя отческую проникновенность: Просто сделай, чтоб я увидел это собственными глазами… – мечется по просторному кабинету, присаживается к столу, снова вскакивает. Но чем больше он нервничает и чем сильней плещет эмоциями, тем спокойнее и увереннее становится внимающая ему Жанна. Именно сейчас, после изматывающих попыток обнаружить в себе некий дар, начинает она догадываться, что дар этот связан не столько, собственно, с ней как с человеком, по сути, обыденным, сколько с целью, к которой она уже почти целый год движется. Она не ведьма и тем более она не святая. Она не может наводить глад, мор или сотрясти небесную твердь. Семь стихий не подчинятся ее магическим заклинаниям. Она – обыкновенная девушка, следующая, правда, необыкновенным путем, и пока она дышит музыкой сфер, сопутствующей ее жизненному начертанию, она может рассчитывать, что длань судьбы проведет ее невредимой по землям и водам, но если паче отчаяния она остановится или свернет, жар небес превратится в испепеляющее звездное пламя, ничто не спасет ни ее, ни тех кто с ней связан. И еще она начинает догадываться о цене, которую платишь за это. Откровению, видимо, нет дела до отдельных человеческих душ: оно жаждет жертв и принимает их с равнодушием Молоха. Кровь – не кровь, а необходимость жертвенного ритуала понятна. Обойтись без этого не удастся. Божественное так же безжалостно, как и человеческое.

Нечто подобное, наверное, понимает и Кармазанов. Умение видеть главное – вот, что определяет его как практического политика. И в данном случае, несмотря на всю свою явную взбудораженность, несмотря на гнев и нервное раздражение, для него впрочем вполне естественные, он почти мгновенно просчитывает стратегию будущих отношений. Успех Жанны – это одновременно и громадный административный успех его самого. Причем, для него их нынешние достижения даже более значимы. В конце концов, кто есть Жанна в рамках административной структуры? Одна из его подчиненных, член той команды, которой он успешно руководит. Победы добился именно он, и основные лавры принадлежат ему по праву начальника. Никто этого не оспаривает. Он укрепил свой деловой и политический авторитет. Он еще раз и, вероятно, в самый нужный момент доказал, что способен преодолеть даже критическую ситуацию. Так, по-видимому, и расценивают результаты их действий в верхах. Из-за спины Кармазанова Жанна почти не видна. И Кармазанов, опять же почти мгновенно, учитывает все выгоды этого положения. Позиция у него идеальная: лишь он один твердо знает, что представляет собой Жанна в действительности, как далеко простираются ее политические намерения и потому способен предвидеть события, которые развернутся в ближайшее время. Предвидеть же –это означает и «победить». Более того, он единственный, кто может сейчас формировать будущие катаклизмы, создавать их сценарии, развертывать соответствующую драматургию. Он находится перед взлетом в самые высокие сферы. Это то, о чем он мечтал, к чему упорно стремился последние годы. Главное теперь – не упустить представившуюся возможность, не потерять из-за глупых амбиций ту нить, что ведет к вершинам политической режиссуры. Терпение и работа – вот, что сейчас требуется прежде всего.