Жаворонок Теклы (СИ)

— А разве это нормально, когда молодой мужик мечтает о работе сиделкой? — поморщился Андрей Петрович. — Знаешь, Костик, вот именно после этого я окончательно перестал его понимать. Я могу понять, когда молодежь тянется к порокам из-за природных слабостей, от жажды легких денег, — да, все это гадко, но это простые, вечные, естественные как три копейки мотивы. А он, вдобавок, еще и с завихрениями оказался. Не говоря уж о том, что собственную семью такой работой не прокормишь.

— Ну, это спорный вопрос, у сиделок тоже бывают богатые клиенты, — возразил Костя. — Но дело, как мне кажется, не только в этом, тут было что-то личное. Хотя я, конечно, не строил иллюзий, что со мной вы хотели породниться за высокие душевные качества.

— Да ты что, Костик? Я рад, что ты можешь обеспечить моей дочери безбедную жизнь, но уж поверь, это не главное. Даже если бы у тебя не было денег твоего отца, ты бы рано или поздно стал на ноги и развил собственное дело, в твоем потенциале я не сомневаюсь. А этот эфиоп… Да, наверное, ты прав, я его просто органически не мог переваривать, причем с первой встречи. Когда Нери мне только рассказала, что у нее любовь с парнем из «съем-бара», я, конечно, был в шоке, но уж когда его увидел…

К этому времени Костя уже усадил Андрея Петровича в машину и поехал по набережной, сияющей огнями нарядных бизнес-центров.

— Я всегда терпеть не мог таких мужчин, — медленно говорил Андрей Петрович, — с этими стихами, чувствами, мечтами о сказочных странах да городах-садах, гордостью за «малые дела», любовью к сирым и убогим… Не говоря уже об этих его побрякушках и платках на шее! Вот они всегда все тормозят, ради спасения какого-нибудь ребенка или старика, и так уже полумертвого, готовы поперек паровоза стать и пустить под откос! Ну нельзя так жить, не фильтруя лишнее! Есть такая штука, как естественный отбор, и если кто-то слаб и не приносит пользы для популяции, значит, природа его отсеивает! Такова его судьба, и что его насильно удерживать на этом свете? Ради собственного морального онанизма? Я могу понять, когда в это лезут бабы или подростки, какой с них спрос? Но если это взрослый мужик, значит, больше он ни на что не годен. Ему природой положено создавать, управлять, изменять границы, осваивать природные ресурсы, изобретать новые технологии, чтобы человечество жило лучше. Ты оглядись вокруг, Костя, ты же парень умный! Все, чем мы сейчас пользуемся, было бы возможно без периодических жертв слабыми и немощными, без маленьких предательств ради большого благородного дела? Вот сейчас пошла мода осуждать мужей, которые уходят от неизлечимо больных детей. Ну да, это спорно, и вообще как-то… но если подумать, кому будет лучше, если они тоже засядут дома и станут лить слезы с женами за компанию, в то время как могли бы достичь чего-нибудь толкового? Ты не хуже меня понимаешь, что такие вещи, как жертвенность и успех, несовместимы.

Костя усмехнулся, не отрываясь от дороги:

— А я вас недооценивал, Андрей Петрович… У вас так язык подвешен, что не инженером стоило становиться, а экспертом на политических ток-шоу. Вы бы там точно всем доказали, что дважды два это пять.

— Ты о чем, Константин? — удивленно спросил тесть у молодого человека и дотронулся до рукава его куртки-косухи. — По-твоему, я не дело говорю?

— Может быть, и дело, только вам не приходит в голову, что такие люди тоже нужны? Знаете, в вашей любимой природе есть еще и такая вещь, как баланс. Не могут все мужики быть терминаторами, как и все бабы — нежными фиалками. И может быть, это странно прозвучит из моих уст, но в чем-то этот Айвар был прав. Этими, как вы сказали, «малыми» делами, которые совсем не малые, а тяжелые и грязные, действительно должны заниматься нанятые люди, и желательно мужчины, просто потому, что они сильнее и им не надо рожать. От прогресса много не убудет, поверьте, скорее наоборот. И если уж на то пошло… Андрей Петрович, вы сами-то верите, что мужчина, оказавшийся трусливее своей жены, способен на что-то стоящее?

— Ну не знаю, Костик, — промолвил Андрей Петрович, осторожно обойдя последний вопрос. — Допустим, что кому-то они нужны, но поверь, что для своего сына или зятя никто такой профессии не захочет.

— А вы не думали, что вы сами когда-нибудь можете оказаться по ту сторону прогресса, среди слабых и убогих? На кого вы рассчитывать-то будете?

— Да ни на кого я не рассчитываю, кроме своей жены разве что, — грустно усмехнулся мужчина, протирая очки. — Знаешь, Костя, я такую жизнь прожил, и столько нас государство кидало, что надеюсь только на наши силы. Дай бог, чтобы их еще надолго хватило, и самим пожить, и вам, молодым, пригодиться. Но все-таки…

Неожиданно Андрей Петрович спрятал лицо в ладони и горестно вздохнул.