Жаворонок Теклы (СИ)

— Айвар, идея у тебя хорошая, спору нет, — заговорил Андрей Петрович, непроизвольно перейдя на «ты», — только все-таки смущает этот твой энтузиазм. Я понимаю, что в Африке жизнь тяжелая, страшная, и порог брезгливости из-за этого не такой, как у нас, но тем не менее... Я что хочу сказать: твои родители, конечно, молодцы, это великий труд, но ты не слишком его романтизируешь? Ты действительно уверен, что тебе по душе будет заниматься грязной работой, состоящей в обслуживании базовых потребностей другого человека? Знаешь, редкий мужчина способен это выдержать, да и потом, это все-таки не его стихия, ему положено заниматься чем-то результативным и созидательным. Так что смотри не обманись. Я верю, что физических сил тебе в самом деле не занимать, а вот насчет выдержки следовало бы еще подумать.

— Уж с выдержкой у меня точно все в порядке, — заявил Айвар и сделал утверждающий жест рукой. — Вы же помните, где я работал раньше, там была абсолютно такая же грязь, такие же отходы. И в собственной блевотине у меня на глазах едва не захлебывались, и морды били до крови, и травились всякими суррогатами, и нужду справляли в невменяемом состоянии. А подтирать-то приходилось нам. Да и к проституции я всегда так же относился, мне было жаль этих женщин, которым больше некому открыться. Поэтому я готов был лишний раз потерпеть. К тому же, секс не только снимает напряжение, но и помогает выявить хронические болезни, и если уж я сам не испытывал радости от этого занятия, то пусть оно могло в будущем кому-то пойти на пользу, — Айвар, казалось, все больше говорил в такт собственным мыслям, забывая о собеседниках. — Я всегда готов был что-то посоветовать, и если было совсем невмоготу, говорил себе: это просто процедура для облегчения организма, типа кровопускания, например, или рвоты. Ведь в основном...

Тут Айвар осекся и неуверенно произнес:

— Прошу прощения, я, кажется, наговорил лишнего...

Все присутствующие к этому времени давно безмолвствовали, пребывая в полном замешательстве, и когда Айвар наконец остановился, никто сначала не знал как разрядить сгустившуюся мутную тишину.

— Нет, почему же, — проговорил наконец Андрей Петрович каким-то отстраненным тоном, — как раз все то что надо... Только уволь нас от дальнейших физиологических аллегорий, а то они у тебя продвигаются в угрожающем направлении.

Айвар растерянно посмотрел на него и сказал:

— Да, конечно... Можно я отойду покурить?

Не дождавшись ответа, он быстро пошел к старой беседке, стоящей поодаль от домика. Мать Нерины и Оля продолжали неловко молчать, а отец неожиданно произнес:

— Неричка, а ты, пожалуйста, сходи со мной на кухню, я тебе покажу документы на дачу, которые мы с мамой недавно переоформили.

Девушка сначала посмотрела на мать, и та еле заметно кивнула ей, словно говоря, что сейчас не время спорить. Она безропотно отправилась вслед за Андреем Петровичем, и когда они пришли на кухню, он решительно взял ее за плечо и сказал:

— Теперь ты все поняла?

— Что я должна понять, папа? — устало спросила Нерина.

— То, что твой Айвар глубоко не в себе, вот что! Я-то думал, что все это вылезет гораздо позже, что у него хотя бы хватит хитрости подержать язык за зубами. Но похоже, там уже есть проблемы с самоконтролем. Что я тебе говорил в прошлый раз? Можешь считать, что он все подтвердил, все! Ты слышала этот бред про кровопускание и рвоту? Тебе встречался хоть один нормальный молодой человек, который бы так называл естественные отношения между мужчиной и женщиной? Те, от которых, между прочим, рождаются дети, новые жизни?

— Папа, он говорил не об отношениях, от которых рождаются дети, он говорил о торговле телом! Там нет ничего чистого и прекрасного, и быть не может. Ты сам на пальцах разъяснял мне, зачем женщины ходят к таким парням, — возразила Нерина, беря себя в руки: спорить с отцом ей всегда было нелегко.

— Да он не знает ничего другого, как ты не понимаешь? Он не представляет, что это может быть чистым и прекрасным! Я не знаю, что он сейчас к тебе испытывает, но со временем он начнет так же относиться к тебе, как ко всем этим женщинам, за которыми он, по своему выражению, «грязь подтирал». Нет, даже гораздо страшнее, потому что они далеко, а ты будешь под боком. И в лучшем случае он начнет сливать свою агрессию где-нибудь в другом месте, но не потому, что любит и ценит тебя, а потому, что ваш брак выгоден именно ему, а не тебе. А в худшем — сама можешь представить...