Жаворонок Теклы (СИ)

Судомойка взглянула на него неожиданно прояснившимися черными глазами. Тут молодой человек заметил, что у нее были правильные и мягкие черты лица, но отекшие веки, мелкие складочки у носа и сжатые губы придавали ему унылый и сонный вид.

— Ты сам-то вообще кто? — спросила она.

— В смысле — кто? Санитар я, из больницы, но какое это имеет значение? — сказал Айвар, решив, что вопросы с ее стороны уже выглядят добрым знаком. — Меня Айвар зовут, или просто Айви, друзья обычно так называют.

Юная негритянка вздохнула и сказала:

— Ладно, давай его сюда... Слушай, «просто Айви», мне вон тоже много чего хочется, только это никого не волнует. И мне разницы нет, домой идти или куда еще, потому что человеком я нигде себя не чувствую. Это ты вот час потерпел и сейчас мне его сдашь и пойдешь по своим делам, а я так и останусь...

Айвар помолчал, так как эти горькие слова его задели за живое, и наконец спросил:

— Ну, если ты еще чего-то хочешь, то не все потеряно. Тебе что, совсем некому помочь?

— Ага, — кивнула она. — Родня у меня в деревне осталась, и я им с этим ребенком ни в какое место не уперлась. Обратно они меня не пустят, да и самой унижаться не хочется. А на чужих в городе рассчитывать нечего, тут давно нет общинно-племенных связей.

Все же Айвар вызвался проводить ее до дома, который был не очень далеко от его района. По дороге Лали (так представилась девушка), кое-что ему поведала о себе. Она сбежала из деревни без родительского согласия и какого-либо подспорья, мечтая стать танцовщицей или актрисой. Такие грезы появились у нее в сельской школе — одна из ее учительниц и старших подруг, чуть ли не единственная любительница книг во всем поселке, приучила Лали к любовным романам разных эпох, которые читала вслух или пересказывала на свой лад. Впитав фантазии о красивых домах, садах, нарядах, героях, интригах и любви, девочка стала мечтать прикоснуться к такому миру хотя бы через игру и притворство.

Поэтому в Аддис-Абебе Лали попыталась зарабатывать уличными танцами, но это и принесло ей беду. Ее гоняли попрошайки со стажем, а среди прохожих попадались люди, чей интерес к пластичной и раскованной девушке был отнюдь не только эстетическим.

В конце концов кто-то из них совершил над ней насилие — об этом она упомянула очень кратко и сухо. Будучи совсем девчонкой, она не предугадала, к чему это приведет, и аборт делать было поздно, да и страшно. Почему она не бросила ребенка сразу после родов, Лали толком не смогла объяснить. Но никакой любви к нему она до сих пор не ощущала, не давала ему имени, не пыталась приласкать и, по ее собственным словам, очень хотела как-нибудь прокрутить все назад.

После рассказа девушки Айвар невольно проникся к ней уважением. То, что она, родив ребенка, не опустилась до криминала и попрошайничества, говорило о многом, как и ее склонность к мечтам и самокопанию, странная для деревенской среды.

2.Женская благодарность без прикрас

Дом, где жила Лали, кишел не просто беднотой, но и пьяницами, которые, правда, по ее словам были тихими и только клянчили грош-другой на «стаканчик». И все же Айвару было неспокойно оставлять ее там. Увидев ее крайне неприглядную и унылую комнатушку, он понял, что девушка все больше заболевает равнодушием к жизни, и на это есть не только личные и социальные, но и сугубо медицинские причины.

— У тебя что, совсем нет еды? — полюбопытствовал он.

Лали мрачно усмехнулась и сказала, приподняв футболку:

— Если ты голоден, то вот здесь еды хоть залейся! Как назло, сама я кое-как питаюсь, а этого добра через край, ему столько и не съесть. Так что я не буду против, если он с тобой поделится, потому что она уже чертовски пухнет и болит.

— Понял, благодарю, но не стоит, — поспешно сказал Айвар. — Лали, мне уже пора домой, но я к тебе завтра зайду в кафе. Заодно подумаю, чем вам помочь.

— Не надо меня жалеть, Айви! Ей-богу, не понимаю, откуда ты такой взялся. Вроде черный, а ведешь себя как-то не по-здешнему.

— Ну, это действительно запутанная история, но расскажу как-нибудь в другой раз. А жалею я не тебя, а ребенка: у него еще гордость не выросла.

Он и сам не понимал до конца, почему его так взволновала история этой девушки и ее ребенка (это, как выяснилось, был мальчик). В больнице Айвар повидал много ужасов от насилия, недоедания, грязи и духовного падения, которое порой разлагало организм хуже болезней. Но от Лали он узнал нечто новое — что жизнь в спартанских условиях вовсе не дает иммунитет от слабости, страха и жалости к себе. Кроме того, у Айвара уже по-медицински был наметан глаз на скрытые недуги, и за столь короткое знакомство он вполне представлял, чем девушке можно помочь, пока ее нервное расстройство не привело к страшным последствиям.