Жажда

«Где в таком случае справедливость? – с грустью подумал Брагин, рассеянно постукивая пальцами по столешнице. – В чём она? Только в том, что Смирнов умер?»

– Фёдор Семёнович, разрешите? – осведомился заглянувший в кабинет Литвинов. Увидел рассеянный взгляд подполковника и не удержался: – С вами всё в порядке?

– Смылся, скотина, – горько усмехнулся Брагин. – Сбежал.

– Это вы о Смирнове? – уточнил Борис, зачем-то с опаской покосившись на дверь.

– А о ком ещё? – поморщился подполковник. – Избежал заслуженного наказания, сволочь… Лёгкая, безболезненная смерть… Эх…

Брагин искренне считал, что преступники, особенно такие звери, как этот Смирнов, должны в обязательном порядке «понюхать» каторги, взвыть там от страха и тоски, взвыть в ужасе и начать активно призывать смерть, которая не станет торопиться.

Таким должно быть наказание, а не прямой билет на тот свет.

Борис Литвинов разделял мнение начальника, однако сейчас счёл нужным заметить:

– У него разрыв сердца приключился, Фёдор Семёнович. Так совпало.

– Да не имеет значения, совпало или нет. Важно, что он сейчас там. – Брагин указал вниз. – Горит себе в аду и в ус не дует. А нам с тобой его сообщника искать и разбираться, кого убил сам Смирнов, а кого – его подельник… Впрочем, и не такие дела распутывали, верно, Борь?

– Да, Фёдор Семёнович, – отозвался капитан.

С каждым годом работать вместе с подполковником становилось тяжелей – чем дальше, тем больше он нервничал, срывался из-за мелочей, хотя в нужный момент всё ещё мог взять себя в руки. Борис искренне верил, но не рисковал говорить об этом вслух, что Брагину нужна работа поспокойней, иначе к пенсии он рискует сойти с ума.

– Охранники-раззявы подъехали?

– Один, – доложил Борис. – Емельянов в коридоре ждёт. Позвать?

– Зови.

Борис кивнул, вышел в коридор и через пару секунд в приоткрытую дверь осторожно заглянул совсем молоденький полицейский:

– Разрешите, Фёдор Семёнович?

Тот самый, который вчера, во время инструктажа, то и дело заглядывал в свой мобильник.

«Раззява!»

– Заходи, садись.

Емельянов робко, едва ли не бочком, протиснулся в кабинет, подошёл к столу и уселся на указанное место. В правой руке он держал сложенный пополам лист бумаги, который, усевшись, положил перед собой.

– Это рапорт?

– Так точно. – Емельянов сглотнул. – Мой начальник… Голубев… Распорядился… Приказал написать…

– Давай сюда!

– Но…

– Отдам!

– Слушаюсь.

Несчастный Василий привстал, протягивая Брагину лист, а затем буквально плюхнулся обратно, так, словно ноги его не держали. Похоже, отдавая приказ писать рапорт, начальник Емельянова – капитан Голубев – не удержался от пары-тройки «вставок».

Брагин пробежал глазами текст и вновь перевёл взгляд на охранника.

– Арестованный обращался с жалобами на плохое самочувствие?

– Никак нет.

– Да, я-то в курсе, ты сказал по телефону. Почему в рапорте не отразил?

– Извините…

«Раззява!»

– Передо мной зачем извиняться? – поморщился подполковник. – Это твоё дело, Емельянов, я просто подсказываю, как его нужно делать. Укажи, что арестованный ни на что не жаловался, иначе нюхачи вцепятся и напридумывают всякого…

– Понял, спасибо… – Емельянов вытер пот со лба. – А-а… Нас ведь… нас с Игорем ни в чём не обвиняют?

– Пока нет… – Брагин приподнял бровь. – Хочешь ещё о чём-то доложить?

Он помнил, что Емельянов рассказывал по телефону о странном поведении напарника, но пока относился к той оговорке без особенного интереса. Люди по-разному реагируют, оказавшись в стрессовой ситуации: кто-то замыкается в себе, кто-то паникует, кто-то развивает суетливую деятельность, а кто-то сдаёт напарников, надеясь вырваться из трясины, опираясь на их головы. Всё, что скажет Емельянов, может оказаться правдой, а может – плодом его воображения, помноженного на желание утопить приятеля, чтобы выйти сухим из воды, поэтому Брагин пока сохранял полнейшее равнодушие.

– Говори.

Василий заёрзал на стуле.

– Не стесняйся, Емельянов.

– Да нет, ну я просто… не могу поверить, что Смирнов только-только в камере сидел, а тут уже… всё, каюк… – промямлил бедняга.

– Не можешь поверить, могу организовать тебе пропуск в морг, – поморщился Брагин. – Посмотришь на него во всей красе…

– Не надо.

– Тогда заканчивай ходить вокруг да около, Емельянов, – чуть жёстче велел подполковник. – О чём ты хотел сказать?

– По телефону?

– Что Гамбулов вёл себя странно?

– Да.

– Я помню. – Мало ли куда человек торопился после службы? Повод для подозрений есть, но слабый, поэтому Брагин продолжил наседать: – Дальше!

– Что дальше?

– Кроме того, что Гамбулов слишком торопился сегодня, что ещё можешь о нём сказать?

– Ну… – Василий снова сглотнул. – Я потом подумал, что вообще не знаю, что происходило в туалете.

Брагин молча взялся за рапорт и отыскал нужное место – это обстоятельство Емельянов упомянуть не забыл. Перечитал внимательно. Прищурился. Предложил:

– Продолжай.

– Может, он, Смирнов то есть, ляпнул Игорьку что-то обидное, а тот и…

– Что «и»?

– Ну, того… – Василий облизнул губы. – Побил…

– Гамбулов так сказал? – тихо спросил подполковник.