Жажда

Лейтенант ловко пнул ближайшего палача под коленку, фашист охнул, схватился за ушибленное место, а Осипов рванул ко второму. Понимал, что убежать не дадут, и решил драться. Ударил в челюсть, как давно мечтал, упал вместе с рухнувшим немцем, уходя от пули, рванул к себе автомат, а дальше…

А дальше всё вокруг неожиданно стало как во сне: ярком и слегка размытом одновременно.

Дальше все «вокруг» как будто стали смотреть в другую сторону, а те, кто «внутри», принялись двигаться с необычайной стремительностью, причём лейтенант не смог бы внятно объяснить, что такое «снаружи» и что – «внутри».

Он просто это знал.

И видел, что оказавшийся «внутри» гауптман словно подрос немного, расправил плечи, а в его руке – во второй, не в той, где нож, – появился огненный шар, который он ловко пустил куда-то…

Шар вспыхнул посередине этого «внутри».

Осипов не знал, куда он летел, но понял, что сгусток раскалённого огня кто-то остановил на полпути. Кто-то и как-то.

«Что происходит?»

А оттуда, куда летел шар, в ответ примчалась молния. Даже две. Тонкие и острые, они почти одновременно вонзились немецкому палачу в грудь и горло и зашипели, подчёркивая предсмертный хрип.

И сразу же послышался недовольный бас:

– Какого Спящего?

– Извините, отец, не удержались…

– Это же всего лишь чел!

«Наши? – пронеслось в голове Осипова. – Откуда?»

– Здесь ещё один чел!

– Немец?

– Нет.

– Тогда не трогать. И… вот что… помогите другим.

– Хорошо.

– У этого чела зачаточные магические способности, – сообщил странное первый голос. – Он видит сквозь морок.

– Видит, но не понимает, Валентин, не понимает… Делай то, что я велел, времени мало.

– Да, отец.

Осипов услышал шаги, а через мгновение в поле его зрения появился рыжеволосый мужчина в бордовом, старинного покроя камзоле и высоких сапогах, в которые были заправлены широкие штаны. Рыжий подошёл к валяющемуся на земле палачу и хмыкнул:

– Вот и встретились, гроссмейстер. Долго же ты от меня бегал.

– Йорген, – прохрипел тот. К огромному удивлению лейтенанта, гауптман всё ещё был жив. И, оказывается, прекрасно говорил по-русски. – Проклятый Вебер…

– Я ведь говорил, что найду тебя, Манфред.

– Чтоб ты сдох…

– Нож я у тебя возьму, – сообщил рыжий обладатель гулкого баса. На оскорбительное пожелание он совсем не обиделся. – Нож не твой.

– И не твой…

– Но ты умираешь, – жёстко усмехнулся рыжий. – Наконец-то.

– Я…

– И дневник заберу. – Вебер наклонился к планшету и выругался: – Как в него попала «стрела»?

– Я его поднял…

Немец закашлялся, чуть приподнял руку, словно собираясь показать этому странному рыжему кукиш, но выгнулся от боли, застонал и затих. Рыжий покачал головой и, не оборачиваясь, ушёл, держа в одной руке нож, а в другой – обожжённый планшет.

А ещё через несколько секунд стало так же, как всегда: звуки и ощущения мира вернулись в полной мере. Сон закончился, «внутри» и «снаружи» вновь стали единым целым, и к лежащему на земле Осипову подскочил сержант Харитонов.

– Жив?! Живой? Живой!! – И поднял голову. – Живой он! Живой!

– Что случилось? – Голова после возвращения из яркого и чуть размытого сна, где летали огненные шары и молнии, была тяжелой, и Осипову не пришлось играть. – Что?

– Снарядом вас накрыло, товарищ комвзвода, – торопливо сообщил Харитонов. – А нашим или фашистским – не знаю. Но накрыло…

– Где рыжий?

– Какой рыжий?

– Чёрт!

– Рыжий чёрт? – совсем растерялся сержант, подозревая, что командиру всё-таки досталось взрывной волной.

– Чёрт! – Осипов поднялся, повернулся и тут же увидел гауптмана. Мёртвого, как голова на эсэсовских фуражках, и холодного, как немецкая жестокость. Гауптман лежал с раскрытыми глазами, в которые не замедлил плюнуть Харитонов:

– Палач!

Всё верно – палач.

– А нас другим снарядом спасло, – продолжил сержант. – Их несколько прилетело: к вам и к нам. Всех фрицев того, насмерть… А наши – нормально. Только Оглыева контузило.

У фрицев – обожжённые дыры в телах, точно такие же, как эти у гауптмана, которого рыжий назвал «гроссмейстером». И глядя на дыры, Осипов вспомнил сказанное басом: «И… вот что… помогите другим».

Помогли.

«Не знаю, парни, кто вы, но – спасибо, – подумал Осипов. – Выручили».

И ещё подумал, что рыжий в камзоле был абсолютно прав: он, Осипов, всё видел, но ни черта не понял.

* * *

Ростов-на-Дону, наши дни

Первое, что услышал Виктор, толкнув дверь ломбарда, был звон висящего над входом колокольчика. В отличие от большинства соплеменников, Магар Томба не пользовался ни магическими, ни техническими средствами предупреждения о появлении посетителя, оставаясь верным прадедовским приёмам, и потому вышел из задней комнаты лишь после того, как Вебер сделал пару шагов. Но вышел «во всеоружии», полностью подготовившись к встрече клиента: чёрные глаза пылают финансовым огнём, на губах улыбка, руки чуть разведены в стороны… Однако при виде чуда шас поморщился и мгновенно переключил выражение «радушный хозяин» на «обрадованный владелец приличной лавки»: всё почти то же, но показного энтузиазма в разы меньше.

– Добрый день, Виктор!

– Здравствуйте, Магар.

– Как ваш ростовский бизнес? Процветает?