Жажда

В дверном проеме показалось бледное лицо Бьёрна Хольма.

– Значит, это началось здесь. – Он вошел внутрь, и Харри снова поразило, как этот не особенно подвижный или элегантный криминалист, попадая на место преступления, начинает двигаться как балетный танцовщик. Бьёрн присел на корточки у лужи крови. – Мы его сейчас увезем.

– Мм…

– Четыре пулевые раны, Харри. Сколько из них…

– Три, – сказал Харри. – Халлстейн выстрелил только один раз.

Лицо Бьёрна Хольма исказила гримаса.

– Он стрелял в вооруженного человека, Харри. Что ты собираешься сказать следователям из внутренних расследований о своих выстрелах?

Харри пожал плечами:

– Правду, конечно. Что было темно и что Валентин держал палку, чтобы обмануть меня, заставить думать, что у него в руках оружие. Он знал, что его песенка спета, и хотел, чтобы я застрелил его, Бьёрн.

– И все же. Три выстрела в грудь невооруженного человека…

Харри кивнул.

Бьёрн вздохнул, оглянулся через плечо и понизил голос:

– Все понятно, было темно, дождь, ураган в полную силу там, у сарая. И если я сейчас отправлюсь туда один и немного порыскаю, то, может случиться, я найду пистолет в грязи рядом с тем местом, где лежал Валентин.

Они смотрели друг на друга, пока стены трещали под порывами ветра.

Харри взглянул на красные щеки Бьёрна Хольма. Он знал, чего ему это стоит. Знал, что Бьерн предлагает ему больше, чем может сделать. Предлагает ему все, что защищает. Их общую собственность, моральный кодекс. Свою, их душу.

– Спасибо, – сказал Харри. – Спасибо, друг, но я вынужден отказаться.

Бьёрн Хольм дважды моргнул. Сглотнул. Хрипло выдохнул и засмеялся резко, неуместно, облегченно.

– Мне надо возвращаться, – произнес он, поднимаясь.

– Давай, – откликнулся Харри.

Бьёрн Хольм стоял и медлил. Как будто хотел что-то сказать или сделать шаг вперед и обнять его. Харри снова склонился к компьютеру:

– Еще поговорим, Бьёрн.

На экране он проследил, как сутулая спина эксперта-криминалиста удаляется по коридору и исчезает за дверью на улицу.

Харри ударил кулаком по клавиатуре. Выпить. Черт, черт! Всего один глоток.

Взгляд его упал на человека – летучую мышь.

Что там сказал Халлстейн? «Он знал. Он знал, где я».

Глава 32 Среда, ночь

Микаэль Бельман стоял, сложив руки на груди, и думал о том, проводило ли когда-нибудь Полицейское управление Осло пресс-конференцию в два часа ночи. Он стоял, прислонившись к стене слева от подиума, и осматривал зал, где собралось разношерстное общество: ночные дежурные из газет, сотрудники главных редакций, журналисты, которым на самом деле было положено освещать опустошительный налет «Эмилии», засыпающие журналисты, которых дежурные вытащили из постели. Мона До прибыла в дождевике и спортивном костюме. Она казалась совершенно бодрой.

Наверху, на подиуме, рядом с начальником отдела Гуннаром Хагеном сидела Катрина Братт и рассказывала о деталях операции в квартире Валентина Йертсена в Синсене и о последовавшей затем драме в имении Халлстейна Смита. Сверкали вспышки, и Бельман знал, что, хотя он и не сидит там, с ними, то одна, то другая камера нацеливалась на него, и он пытался придавать лицу то выражение, которое рекомендовала ему Исабелла Скёйен, когда он позвонил ей с дороги. Серьезное, с внутренним удовлетворением победителя.

– Помни, что погибли люди, – говорила Исабелла. – Так что никаких улыбок или откровенного торжества. Думай, что ты – генерал Эйзенхауэр после дня «Д», ты, как руководитель, отвечаешь за то, что стало и победой, и трагедией.

Бельман подавил зевок. Улла разбудила его, когда вернулась пьяная после выхода в город с подружками. Он не помнил, чтобы после молодых лет видел ее пьяной. Кстати, о пьянстве. Рядом с ним стоял Харри Холе, и если бы Бельман не знал его, он бы сказал, что бывший старший инспектор тоже пьян. Он выглядел более усталым, чем кто-либо из журналистов, и разве от его одежды не пахнет спиртным?

В помещении раздался ругаланнский диалект:

– Я понимаю, что вы не обнародуете имя полицейского, который стрелял в Валентина Йертсена и убил его, но вы способны сказать нам, был ли Валентин вооружен и стрелял ли он в ответ?

– Как мы уже говорили, следует подождать с оглашением деталей до тех пор, пока не прояснится вся картина, – ответила Катрина и указала на махавшую рукой Мону До.

– Но вы можете рассказать нам подробности о том, какую роль во всем этом сыграл Халлстейн Смит?

– Да, – кивнула Катрина. – Об этом нам все известно, поскольку у нас имеется запись с камер наблюдения и мы разговаривали со Смитом по телефону в то время, когда все происходило.

– Вы это упоминали, но с кем он разговаривал?

– Со мной… – она кашлянула, – и с Харри Холе.

Мона До склонила голову набок:

– Значит, вы с Харри Холе были здесь, в Полицейском управлении, когда все случилось?

Микаэль Бельман заметил, как Катрина взглянула на Гуннара Хагена, словно просила о помощи, но, судя по всему, начальник отдела не понял, чего она от него хочет. Как и Бельман.