Жажда

Я говорю о громком деле Коломенского душителя, разумеется. Полагаю, вы слышали о нем. Мои портреты в те времена красовались на первых полосах газет. Я был знаменитостью. Тогда мне казалось, что мир лежит у моих ног. Разве могло мне прийти в голову, что всего одна ночь унесет жизни Марии и Олежки, а заодно разрушит мою?

Начальник управления распорядился было прислать трупы из Кленовой рощи в Петербург для медицинской экспертизы, но потом малость поразмыслил и понял, что при такой жаре до города они попросту не доедут. Так что тела поджидали меня в деревне, в тамошнем морге.

Я получил суточные и материалы по делу, которых было всего ничего, оставил свою кошку Могилу на попечение младшего следователя Сомова и выехал из Петербурга в середине июля, практически не обремененный багажом. Я взял с собой только несколько смен белья, бритвенный прибор и набор инструментов, которые могли мне понадобиться при сборе и обработке улик.

Стояла неимоверная жара. Мне казалось, что засуха достигла своего пика. На домах трескалась краска и лопалась штукатурка, тротуары покрывал слой песчаной пыли. На балконах виднелись погибшие растения. Они свешивались через раскаленные железные перила подобно скелетам. В городе стоял отвратительный запах масляной краски, от которого кружилась голова. При вдохе легкие обжигал горячий воздух.

Люди прятались по домам, хоть как-то спасаясь от жары, улицы были пустынны. Когда экипаж, запряженный сонной кобылой, погоняемой таким же кучером, вез меня по ним, мне казалось, что я еду по городу, внезапно оставленному жителями. Будто злой волшебник разом уничтожил или похитил население целой европейской столицы.

Только голуби непонятно как умудрялись находить себе пропитание в этом царстве запустения. Они оживляли пейзаж, перелетая с крыши на крышу.

Меня сопровождал доктор Мериме – патологоанатом, которому предстояло провести вскрытие и тщательно исследовать тела. Он заменил в этом путешествии Карла Ивановича, уехавшего в Ростов Великий навестить престарелую тетку. Кажется, эта почтенная дама находилась при смерти, и наш славный добрый криминалист рассчитывал на немалое наследство.

С Мериме я был хорошо знаком. Иногда мы вместе ужинали в холостяцком клубе на Бронной. Доктор работал в городской больнице, но был хорошо известен и в управлении. Он часто привлекался полицией для медицинской экспертизы, и его заключения нередко оказывались решающими в ходе расследования. Этот милейший человек был рад составить мне компанию, удрать из своей больницы и от пациентов, хотя это, конечно, и не делало ему чести как врачевателю.

На вид доктору Мериме можно было дать лет сорок, но на самом деле он был гораздо старше. Многие мои коллеги считали, что ему пошел шестой десяток.

Невысокого роста, довольно плотного телосложения. Одевался он скромно, но со вкусом и даже некоторым изяществом, носил цветастые пышные галстуки и имел забавную привычку периодически протирать тонким батистовым платком круглые очки в серебряной оправе.

Он приехал в Россию лет двадцать назад послушать лекции знаменитого хирурга Пирогова, решил не возвращаться во Францию и остался в Петербурге. Семьей, правда, не обзавелся и жил принципиальным холостяком.

Я работал с ним не часто – обычно в расследованиях мне помогал Карл Иванович, но в тех двух-трех делах, когда криминалистом выступал Мериме, мы легко находили общий язык. Я не без оснований считал его человеком приятным и весьма знающим свое дело. По-русски он говорил прекрасно, почти без акцента.

Сейчас Мериме сидел в экипаже справа от меня и протирал платочком очки. Он периодически глядел сквозь стекла на солнце, дабы убедиться в их чистоте.

– Надеюсь, это путешествие пойдет на пользу нам обоим, – проговорил мой спутник. – В последнее время я видел одни трупы, и прогулки на природе мне нисколько не повредят. Не поверите, но из-за этой жары я возблагодарил судьбу за то, что стал патологоанатомом. Прохлада морга – единственное мое спасение. Что поделать, годы дают о себе знать. Помню, когда мы воевали в Китае, тоже стояла страшная жара. Нас повсюду подстерегали опасности, о которых цивилизованному человеку ничего не известно.

– Какие же? – спросил я, чтобы поддержать разговор.

– Ядовитые твари и насекомые, норовящие отложить личинки в раны на вашем теле. Но тогда можно было спрятаться в тени, а ночью насладиться прохладой, – проговорил доктор, вытер пот со лба и убрал платок в карман. – А здесь, в Петербурге, духота совершенно невыносима. Посудите сами, не могу же я появиться на улице в расстегнутой сорочке! – Мериме даже фыркнул. – А в Китае мы зачастую именно так и поступали. Да, в дикой природе цивилизованный человек быстро избавляется от многих условностей. Но они быстро берут свое, стоит снова оказаться в обстановке европейской благопристойности.