Жажда

– У вас, оказывается, есть замечательная коллекция холодного оружия. Признаться, я большой любитель и хотел бы осмотреть ее. Если вы не против, конечно.

Киршкневицкий усмехнулся.

– Не притворяйтесь, господин Инсаров, – сказал он спокойно. – Вы хотите знать, нет ли среди моих палашей и шпаг орудия убийства.

– Ну, что вы… – начал было я без особого энтузиазма, но граф меня прервал:

– Я не желаю умножать ваши подозрения отказом. Полиция, правда, осмотрела дом и наверняка заметила мою коллекцию, но если вам угодно…

Он повел нас на второй этаж в библиотеку.

– Вы давно начали собирать оружие? – спросил я по дороге.

– Как сказать, – отозвался граф. – В течение жизни у меня накопилось довольно много подобных вещиц, хотя я никогда не приобретал их специально. Просто решил развесить на ковре то, что было. Так что коллекционером я себя не считаю. А вот и библиотека, – Киршкневицкий распахнул дверь, и мы очутились в просторной комнате.

Две ее стены занимали стеллажи с книгами, среди которых попадались, судя по корешкам и названиям, довольно редкие издания. Перед большим окном стояли широкий письменный стол и три глубоких кресла с высокими подлокотниками. Напротив располагалась богатая и разнообразная коллекция оружия.

– Прошу, – граф широким жестом указал на ковер, уселся в кресло, сложил ладони вместе и приготовился наблюдать за нами.

Я внимательно осмотрел все «экспонаты», большая часть которых представляла собой всевозможные кинжалы и стилеты. Длинных клинков оказалось немного. Судя по всему, все оружие висело на своих местах. Во всяком случае, лишних дырок от гвоздей в ковре я не обнаружил.

– Наверное, вы не удовлетворитесь беглым осмотром и захотите взять что-нибудь на экспертизу? – предположил граф.

– Если позволите, я прихвачу с собой эти три палаша, – сказал Мериме, указывая на клинки, заинтересовавшие его.

– А вы не думаете, что если бы я был убийцей, то позаботился бы о том, чтобы отмыть орудие преступления? – спросил Киршкневицкий.

– Безусловно, ваша сиятельство, – отозвался доктор. – Но кровь смыть очень трудно, почти всегда остается хоть частица. Кроме того, она может затекать в щели – например, между клинком и рукоятью.

– Вы что же, намереваетесь разобрать эти палаши? – спросил граф и нахмурился.

– Это вряд ли понадобится. Прежде всего мне необходимо убедиться в том, что форма лезвий не совпадает с раной на теле.

– Может, я снял орудие преступления и спрятал его? – не сдавался Киршкневицкий.

– Не думаю, – сказал я. – Видите ли, вы – мужчина, поэтому наверняка уверены в том, что все в доме отлично знают содержание вашей коллекции, не правда ли?

Граф с недоумением нахмурился и сказал:

– Да, конечно! Она висит здесь давно.

– Дело в том, что для женщин ваши экспонаты – всего лишь груда железа. Я спросил Елену, не изменилось ли что-нибудь в этой коллекции, и она ответила, что понятия об этом не имеет.

Киршкневицкий рассмеялся и заявил:

– Вы правы, господин Инсаров! Это все равно что спрашивать мужчину о платьях.

– Примерно так, – согласился я. – Только платья, которые носят женщины, нам нравятся, а вот им оружие – нисколько.

Граф покачал головой. Веселье покинуло его.

– Да, действительно. Будь я убийцей, наверняка повесил бы орудие преступления обратно, чтобы не вызвать подозрений.

– Так вы позволите мне забрать эти экспонаты? – спросил Мериме.

– Берите. – Киршкневицкий махнул рукой.

– Благодарю, ваше сиятельство, – Мериме слегка поклонился.

– Вы сумеете отличить одну кровь от другой? – поинтересовался граф.

– Вряд ли, – признался доктор.

– Тогда в чем смысл?

– Возможно, на них вообще ее нет.

– Это снимет с меня подозрения?

– Это снимет подозрения с палашей, – ответил Мериме и слегка улыбнулся.

– Уже что-то. – Граф встал с кресла и подошел к ковру. – Я сам сниму их для вас, – он отцепил палаши и передал их доктору. – Только будьте аккуратны, не повредите. Вот этот, например, я получил в подарок от турецкого посла. Мы с ним были на охоте, и мне довелось подстрелить кабана, который собирался разделаться с турком.

Мериме обещал быть осторожным, а я тотчас выдал графу расписку в том, что оружие взято на экспертизу и будет возвращено владельцу, если на нем не обнаружатся следы крови. Киршкневицкий небрежно бросил бумажку в шкатулку красного дерева, стоявшую на столе.

Мы поблагодарили его за прием, помощь следствию, извинились, что были вынуждены напомнить о несчастье, после чего собрались уходить. Граф вызвался проводить нас до дверей.

На пороге Мериме вдруг замешкался.

– Простите, ваше сиятельство. Последний вопрос, – проговорил он, виновато улыбнувшись. – В последнее время вы не заказывали новую мебель?

Киршкневицкий чуть приподнял бровь и ответил:

– Нет, доктор, я предпочитаю антиквариат. Он куда красивей и добротней.

– Может, отдавали реставрировать?

– Я снова вынужден ответить отрицательно. А почему вы спрашиваете?

– Так, была одна мысль. Прощайте, ваше сиятельство.

Мы вышли на крыльцо. Солнце висело над самой кромкой леса, на бледно-голубом небе нельзя было увидеть ни облачка. Неужели дожди кончились, едва начавшись? Это было бы крайне обидно.