Жажда

— Он убил переводчицу. Женщину-афганку, за которой ухлестывал. Дело с трудом замяли. Ему грозил трибунал, но его попросту списали в запас по инвалидности, тихо и мирно. — Он рассмеялся. — Не хотели оказаться в неловком положении.

— Их можно понять, — сказал Микки. — С этой войной проблем и так хватило.

Тернер кивнул, словно вернувшись к варианту приятельской беседы, но тут же одернул себя. Вспомнил, где он находится и каким должен выглядеть. Лицо его вновь стало надменным.

— Он сжег эту женщину. Изнасиловал, а потом убил. Но при этом и сам очень сильно обгорел.

— Как же вы вышли на него?

— Это все Фиона. В больнице. Его направили к ней на лечение.

— Какого рода лечение?

Тернер пожал плечами.

— Не знаю. Восстановление речи, психики, функциональная эрготерапия — думаю, все вместе. То, что ему было необходимо.

— И там он познакомился с Фионой Уэлч.

Тернер кивнул.

— Она сказала, что им до смешного просто манипулировать. Она могла сказать ему все, что хотела, вообще что угодно. И он ей верил. И неважно, что это был за бред, он верил всему. Она часто рассказывала мне, как говорила ему всякую ересь, а он слушал. — Он улыбнулся и покачал головой. — Мы потом так над этим смеялись…

Микки уже хотел что-то ответить, но тут услышал в наушнике голос Марины. Голос звучал резко и настойчиво.

— Срочно нужно поговорить.

— Одну минутку, Марк.

Не дожидаясь ответа, Микки встал и вышел из комнаты.

Марина уже ждала его в коридоре.

— Я бы не стала перебивать вас, если бы это не было настолько важным, — сказала она. — Я получила два телефонных звонка. В них есть кое-что, что я обязательно должна вам сказать.

Она ввела его в курс дела.

Микки вернулся в комнату для допросов, изо всех сил сдерживая улыбку.

— Простите за задержку, — сказал он. — Так на чем мы остановились? Ах да, вы рассказывали мне о солдате.

— Мы зовем его Аспидом.

— Почему?

Тернер пожал плечами.

— Потому что он умеет хорошо выслеживать и подкрадываться.

— И Фиона выбрала его, потому что им было легко манипулировать?

Тернер кивнул.

— Он как умственно отсталый ребенок.

— Других причин нет? Только поэтому?

— Нет. — Он заметил легкую усмешку на лице Микки, и в него закралось сомнение. — А что, собственно? Что вы имеете в виду?

— Она точно выбрала его только по этой причине?

Тернер чувствовал себя очень неуютно.

— В каком смысле?

— А случайно не потому, что он был братом Адель Харрисон?

У Тернера отвисла челюсть.

Да так и застыла.

Микки продолжал контролировать свою улыбку.

Вот я тебя и сделал, подумал он.

Глава 97

— Я расскажу вам одну историю, — сказала Фиона Уэлч.

Низко наклонившись, почти прижавшись, она практически сидела у Фила на колене и, ритмично двигая бедрами, медленно терлась о его тело.

Фил тяжело сглотнул и, стараясь не смотреть на нее, попытался отодвинуться в сторону. Но не смог.

— О чем? — спросил он. — Что-нибудь любопытное?

— Обо мне. — Она произнесла это с придыханием, в стиле Мэрилин Монро. — О том, какая я шалунья. — Она провела пальцем по его груди. — И о том, что заставляет меня делать то… что я делаю.

— А-а, — протянул Фил. — Тогда, значит, ничего интересного.

Она отпрянула от него, обнажив зубы в кривой ухмылке. И прошипела:

— Еще один ограниченный, тупой коп. Как и все остальные.

Она снова наклонилась, и на этот раз не один, а уже все пальцы ее левой руки опустились ему на грудь и впились в его тело.

Ногти были острыми. И крепкими. Было больно. Пошла кровь.

— Ладно, — сказал он. — Расскажите мне. Почему вы делаете то, что делаете?

Она убрала руку. Улыбнулась.

— Так-то лучше. Намного занятнее, если вы будете играть со мной в одну игру. — Она удовлетворенно вздохнула. — Хорошо. Так на чем мы остановились? Ах да, почему я это делаю. — Она вытянула вперед сложенные вместе ладони. — Потому что я плохая девочка, мистер Полицейский. Так что лучше возьмите меня в свои крепкие мужские руки и наденьте на меня наручники. — Она игриво хихикнула. — Ой, совсем забыла! Вы же не можете этого сделать.

Последние слова были пропитаны ядом.

— Очень смешно, — сказал Фил. — Видите, я просто умираю со смеху.

В глазах ее блеснул огонь.

— Вы считаете себя умным, да? Вы и вправду так думаете?

Ее руки обрушились на него. Она хлестала его по лицу, царапала ногтями.

— Вправду? Вправду?

Она продолжала бить его. Потом, вцепившись острыми ногтями в его щеки, она разодрала их до подбородка.

Филу хотелось закричать, завопить что есть мочи прямо ей в лицо. Но, несмотря на обжигающую боль, ему все же удалось сдержаться. Он не доставит ей такого удовольствия.

— Вправду? — Она продолжала выплевывать это слово ему в лицо.

— Нет, — наконец сказал он, жадно хватая ртом воздух. — Нет. Я… я так не считаю…

Она опустила руки. Они были в крови, под ногтями остались куски его кожи. Она внимательно изучала их, как будто только что прошла сеанс дорогого маникюра. Потом кивнула, словно удовлетворившись результатами. И опять переключила свое внимание на Фила.

— Хорошо, — сказала она с улыбкой. — Я рада слышать это.

— И все-таки, — медленно сказал Фил, превозмогая мучительную боль в лице, — зачем вы… делаете то… что вы делаете?