Жажда

Она еще раз покачала головой.

— Не только. Нет. Меня гложет, съедает изнутри… чувство вины. Я не могу… не могу жить дальше, не могу… принять себя, не могу позволить себе радоваться жизни, пока не приму решение. Пока не отпущу его.

Марина опустила голову, и плечи ее поникли, словно на них легла огромная тяжесть. Глаза ее уставились в стол.

— А я не могу отпустить его…

Фил молчал, обдумывая услышанное. Он взял со стола бутылку, открутил пробку и налил воды в два стакана.

Но никто из них пить не стал.

Фил посмотрел на нее. Когда он заговорил, голос его был спокойным и контролируемым — полная противоположность той буре, которая бушевала у него внутри.

— О’кей, — сказал он. — Но есть вопрос. Если бы Тони не был… если бы он не находился там, где он сейчас, если бы на него никто не напал, если бы он все еще… был вместе с нами… Что бы ты сделала тогда?

Она нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что сказал. Что бы ты сделала? Как бы ты себя повела?

— Я бы…

Она вздохнула, покачала головой и снова отвела глаза в сторону.

— Ты ведь собиралась оставить его, Марина. Ты хотела сказать ему, что больше его не любишь, что уходишь от него. Разве не так?

Она кивнула, по-прежнему не поднимая головы.

— Ради меня?

Он произнес это с вопросительной интонацией.

Она опять кивнула.

— Почему?

Голос его звучал еще тише и мягче. Так, как это бывало во время допросов, когда люди открывались перед ним и проникались к нему доверием.

— Потому что… я люблю тебя…

Он рискнул слабо улыбнуться.

— И все? Только поэтому?

— Нет. Еще потому, что я хотела провести с тобой остаток своей жизни. Потому что я никогда и никого не любила так, как любила тебя. Потому что я никогда не встречала таких людей, как ты.

— Кого-то, кто был бы так похож на тебя, ты хочешь сказать.

Она кивнула.

— И потому, что я носила под сердцем твоего ребенка.

— Нашего ребенка.

— Нашего ребенка. И потому, что ты — любовь всей моей жизни.

Она отвернулась в сторону, и слова ее захлебнулись в сдавленных рыданиях.

Фил подождал, пока она возьмет себя в руки.

— Марина, Тони знал, что ты хотела уйти от него. Он был старше тебя. Он был твоим учителем, а на том этапе жизни тебе и нужен был такой человек. Он знал, что ты не останешься с ним. Что рано или поздно ты все равно уйдешь. Он ожидал этого. Он мог не приветствовать это, мог этого опасаться, но он все равно ожидал.

По-прежнему опустив голову, Марина вытерла глаза смятой и порванной бумажной салфеткой. Фил наклонился через стол и взял ее за руки.

— Проблема только в этом? — спросил он. — В том, что ты ему этого так и не сказала? Что так и не закрыла ваши отношения?

Она убрала руки.

— Нет, не только, — сказала она. — Он находится в коме из-за меня. — Марина подняла голову и посмотрела прямо ему в лицо. Глаза ее были влажными от переполнявших ее чувств. — И из-за тебя тоже, Фил.

— Каким образом?

— Потому что, если бы мы с тобой не встретились, если бы я не согласилась работать с тобой, если бы ничего этого не случилось, Тони по-прежнему был бы жив.

— А ты по-прежнему была бы несчастлива. — Он снова взял ее за руки. И теперь крепко держал их. — Я понимаю тебя, Марина. И это вовсе не самоуверенность с моей стороны. Я понимаю тебя, потому что ты понимаешь меня. Ты понимаешь меня лучше всех на свете. Я знаю, что происходит в твоем сознании, потому что оно очень похоже на мое собственное. Я знаю, что там внутри. И знаю, что там сломалось.

От его слов она вздрогнула, но перебивать не стала.

— И этот надлом не позволяет тебе думать, что ты достойна чего-то в этой жизни, достойна счастья. Но на самом деле ты его достойна. — Он еще крепче сжал ее руки, и она уже не вырывалась. — И это может быть единственный шанс, который нам представился. И мы должны воспользоваться им.

Она без слез, молча, внимательно смотрела на него, впитывая каждое слово.

— Помнишь, что ты мне однажды сказала? — спросил он. — «Все психологи просто ищут дорогу к себе домой». Я, Марина, и предлагаю тебе эту самую дорогу домой. Это может быть не так просто, нам нужно будет принять трудные решения, но это реально. Все в наших руках. — Он отклонился назад, все еще не отпуская ее руки. — Хочешь выбрать этот путь для себя?

Марина молчала. Просто сидела и смотрела на него.

— Скажи «нет», и я просто уйду, — сказал он. — Навсегда. Уйду от тебя и от нашей дочери. Насовсем. Мне будет чертовски больно, но, если ты хочешь этого, что ж, я готов. Но если ты скажешь «да», мы с тобой поедем домой. И вместе встретим то, что нам суждено. Все зависит от тебя.

Он выпустил ее руки. И застыл в ожидании.

Он не собирался говорить ничего этого. Или даже половины этого. Он был не тем человеком, который в нормальных условиях повел бы себя подобным образом. Но он никогда в жизни не встречал таких женщин, как Марина. Она была особенная. И за нее стоило бороться.

Она молчала.

Может быть, я зашел слишком далеко, подумал он.

Потом вздохнул и продолжал ждать.

Принесли их заказ. Перед каждым поставили тарелку. Но они как будто не заметили этого и даже не взглянули на официантку.

Фил ждал, чувствуя, как разрывается сердце.

Наконец Марина заговорила.