Жажда

Что-то происходило вокруг, но как я ни пытался, не мог разобрать ни звука. Сейчас они походили на некое бульканье, словно моя голова находится глубоко под водой. Рука, после того как я ею пошевелил, теперь нестерпимо ломила в районе предплечья и самое поганое — я не чувствовал пальцев. Похоже, перелом — очень надеюсь, что это так и вместо руки у меня там не кровоточащий обрубок.

От этих мыслей стало погано, и я просто закричал. Орал неистово, насколько хватало воздуха в лёгких, и всё равно не слышал собственного голоса. Хотя некий гул в черепе ощущал, можно даже сказать, физически. Снова навалился страх, отчего сердце заколотилось в бешеном ритме, но это придало сил.

Очередной рывок из-под тел наконец принёс результат — я смог высвободить руку. Выглядела она плачевно, если не сказать ещё хуже, а боль при этом была такой, что я снова закричал во всю мощь голосовых связок. Это помогало, не знаю, как и почему, но действительно становилось лучше.

Вокруг мелькали какие-то тени и явно что-то грохотало. Я слегка повернул голову, силясь понять хоть что-нибудь. Но нет, ничего особо не видно, кроме мелькающих силуэтов с оружием…

Стоп! Оружие! Да эти люди выглядят даже иначе, словно военные какие…

— Эй! — заорал я ещё громче, хотя казалось уже некуда. — Эй, бля! Э-э-э!

Внезапно один из силуэтов отделился от бетонного блока и, пригибаясь, направился ко мне. Он что-то говорил, но я ничего не мог разобрать, губы шевелятся, а слов не слышно. Так ничего вразумительного от меня и не добившись, солдат поднёс рацию ко рту, затем кивнул собеседнику, словно тот его видел, и в одно движение расстегнул небольшую сумку на ремне. Вскоре я увидел шприц в его руке, и он уже был чем-то заряжен.

Воин не парился, он просто вонзил его мне в шею и вдавил поршень. Было больно, не так конечно, как с рукой или ногой, которую я даже не видел, но в глазах снова потемнело. Эффект длился недолго: буквально через минуту, вместо ломящей, нестерпимой боли, я ощущал пульсирующее покалывание, а ещё очень сильно захотелось спать…

— Эй, ты как? — кто-то уже второй раз тормошил меня за плечо. — Живой хоть, братан? Ну ты здоров спать!

— Я не знаю, кто ты, но иди нахуй! — не открывая глаз, ответил я.

— П-хах, дела-а-а, — прозвучала до боли знакомая фраза, а затем я вдруг вспомнил всё, что со мной произошло, и резко подорвался. — Тихо ты, тихо, все капельницы порвёшь!

— Чё? А?! Где мы? — я попытался осмотреться, но место не узнал.

Какая-то огромная палатка, ну в пределах понимания слова «палатка». Эта имела размеры, ну не знаю даже, теплицы что ли? Впрочем, каркас, на который натянули брезентовый тент, действительно походил на садовое строение. Я лежал на каких-то нарах, наспех сколоченных из грубых досок, однако поверх бросили тощий матрац. И после недели, проведённой на бетонном полу, он казался мне пуховой периной.

— Медсанчасть это, — дав мне пару секунд на осознание, ответил Рустам. — Военные пришли, всех уродов положили. На месте концлагеря сейчас полевое расположение. Говорят, с Москвы идут, уродов почти к Мурому сместили.

— Понятно, — буркнул я. — Ты сам как?

— Да хуёво, — продемонстрировал он мне культю вместо левой ноги. — Они, прежде чем напасть, с беспилотников распределитель обработали.

— Всё-таки распределитель, — усмехнулся я и украдкой бросил взгляд на свою ногу.

— Да не ссы, братан, с тобой нормально всё, лёгкая контузия и пара переломов, — всё-таки моё действие не ускользнуло от внимания Рустама. — Я слышал, врач говорил, что три недели и будешь как новенький. А что распределитель, это да, они нас как мясо для своих держали. Кровь доили и на линию фронта своим отправляли, ну и как рабочую силу, тех, кто покрепче, тоже туда.

— А почему наши ночью напали, ведь днём у нас преимущество, — задал я вполне резонный вопрос.

— Я чё, на генерала похож? Понятия не имею, — пожал плечами тот. — Но замесы я слышал нешуточные идут. Этих уродов не так просто убить, хотя огонь или оторванная голова работают на сто процентов.

— И серебро, — добавил я и попытался приподняться.

— Может и да, не знаю. Да и где его столько взять?

— Поссать бы, — усмехнулся я.

— Это можно. Э-э-э, сестра, утку! — заорал Рустам, я аж вздрогнул от неожиданности. — Дела-а-а.

— Много наших полегло?

— Не знаю, но там уже большинство к делу приставили. Кто вот утки носит, кто патроны в магазины набивает. Я тут краем уха слышал, что, возможно, следует ожидать ядерных ударов.

— Иди ты?! — не поверил я.

— Ты на меня так не зыркай, я за что купил, за то и продаю. Говорят, в Нижнем ситуация крайне хреновая: там уроды в Кремле засели, и никак их из него выковырнуть не получается.

— А днём?

— Да я ебу? Чё ты пристал вообще… — с этими словами Рустам подхватил костыли и слез с койки. — Да где она там ходит, мать её, так и обосраться недолго.

Он, продолжая бормотать проклятия, без каких-либо дополнительных объяснений двинулся на выход. А я так и остался лежать, размышляя над полученной информацией.