Жажда борьбы

Последние пять дней казались вечностью ада. Если бы я знал, что мое воскресенье с Эммой было последним днем моей настоящей свободы, я бы нашел способ остановить время. Но вместо этого мир, в который я попал, был мне чужд, это выглядело почти так, как будто я был в другом мире.

Схватив бинты для рук, я начал обматывать запястья и кисти. Я дрался каждый день на этой неделе. Мое тело болело, и я был почти уверен, что у меня сломано ребро. Что меня удивило больше всего, так это место проведения. Я думал, что буду сражаться в полуразрушенном наркопритоне или в чем-то подобном, но все оказалось совсем наоборот. Вместо этого я сражался в скрытом подвале модного отеля в центре Лос-Анджелеса. Там был секретный путь внутрь и наружу. Мне сказали, что семья Корсино в Нью-Йорке сколотила состояние на подпольных боях, поэтому Майкельсоны хотели сделать то же самое в Калифорнии, сделать его своей территорией.

Я многое узнал за последние несколько дней, вещи, которые я не хотел знать. Шрам был так далеко в задницах разных мафиозных семей, что у него не было возможности освободиться. Чем дольше я боролся за него, тем глубже я вляпывался.

Мой телефон зазвонил от входящего сообщения, и оно было от Брейдена. Я игнорировал парней всю неделю, потому что знал, что они попытаются вмешаться, если увидят меня. Больше всего на свете я ненавидел видеть выражение лица Эммы каждый раз, когда возвращался домой ночью. Это было не так, как я хотел, чтобы все было. Я только что вернул ее, и теперь все это дерьмо, несомненно, разлучит нас.

Стиснув зубы, я затянул повязки на руках и повращал шеей из стороны в сторону. Гнев вспыхнул во мне, особенно когда мой взгляд упал на пачки денег в моей спортивной сумке. Я ненавидел Шрама и всех, с кем он был связан. Мне потребовалась вся внутренняя сдержанность, чтобы не взбеситься и не сбежать на свободу. Я был гребаным шоу-пони, дерущимся каждую ночь, потому что какие-то придурки думали, что могут победить меня.

Шрам сказал мне, что это был тот же вид боев, что и организованные Касе бои в его клубе в Вегасе. Это не могло быть дальше от истины. Бои Касе были в основном с бойцами-новичками, которые хотели сделать себе имя. Чистый бой с правилами … Юридическая информация. Здесь была совсем другая публика, бои были полной противоположностью законным. Люди, с которыми я дрался, делали это, чтобы пробиться в другие мафиозные семьи, чтобы доказать, что они достаточно сильны. До сих пор ни один из них не победил меня, что дало мне больше врагов, чем я мог сосчитать.

Сегодня вечером я дрался с тем же человеком, который сломал мне ребро, когда я сражался с ним в понедельник вечером. Он хотел еще одну встречу. Не было никаких правил, единственный способ победить был нокаутом. Можно сражаться так грязно, как хочется.

Дверь в мою комнату открылась, а я даже не обернулся.

— Какого хрена ты хочешь?

Николай усмехнулся.

— О, посмотреть, как ты двигаешься, как старый, дряхлый человек. На этой неделе ты действительно чертовски выбился из сил.

— Я все еще мог бы надрать тебе задницу, — кипел я.

— Нет, я не хочу драться с тобой прямо сейчас, — подстрекал Николай. — Мне нравится, когда мои противники находятся в наилучшей возможной форме. Это, конечно, не ты в данный момент. Я начинаю задаваться вопросом, выиграешь ли ты сегодня вечером.

Игнорируя боль, пронзающую каждое нервное окончание в моем теле, я столкнулся с ним. Он выглядел точно так же, как и все остальные детали в его дорогом костюме и с ухоженными волосами, но он был грязнее, чем все они вместе взятые.

— Я не проигрываю, Майкельсон. Сегодня вечером ты точно увидишь, на что я способен.

Я пронесся мимо него к двери, сильно толкнув его плечом. Длинный коридор, казалось, тянулся все дальше и дальше, пока я спустился к красной двери, охраняемой мужчиной ростом шесть футов пять дюймов и весом триста фунтов с пистолетом в кобуре. Каждую ночь кто-то другой стучался в дверь. Это заставило меня задуматься, сколько головорезов работали на Николая и его семью.

Когда я подошел ближе, мужчина открыл дверь, и меня приветствовал совершенно другой мир. Все зрители были состоятельными мужчинами и женщинами, одетыми в дорогие костюмы и платья. Они разбрасывались тысячами долларов, как будто это мелочь на карманные расходы. Это был мир, частью которого я никогда не думал, что стану, и я боялся, что никогда не смогу выбраться.

Бойцовский ринг был прямо передо мной, и я зациклился на нем. Люди бормотали мое имя, когда я проносился мимо них. Когда я участвовал в соревнованиях, всегда была бойцовская песня, которая подбадривала меня перед предстоящей битвой, но сегодня мне это было не нужно.

Я был готов к бою.

Я жаждал этого.

ЭММА

— Я думаю, этот мне нравится больше, — заявила Рейган, вонзая палочку в последний ролл "Сомерсет" на моей тарелке.