Жажда. Фокс Малдер похож на свинью

Елена Николаевна восприняла новость вполне достойно. Чуть-чуть расширились глаза от удивления — и все. Может, она и не такого от своей подруги ждала. Кто их знает, этих учителей, чем они в своих пединститутах занимаются. Макаренко, наверное, проходят. Или Сухомлинского. «Сердце отдаю детям». Полный вперед.

Во всяком случае, мне она не посочувствовала. Насчет того, что я как дурак просидел в этой кладовке часа два.

— А что говорит Антон?

— Откуда я знаю, что он говорит?

— Ты что, с ним не разговаривал?

— Нет. А чего мне с ним разговаривать?

— Ладно, на этой остановке выходим. Пойдешь со мной. Ты еще будешь нужен.

Лучше бы я спросил — зачем.

— Лида! Ты меня слышишь? — закричала она, как только мы поднялись к двери Лидии Тимофеевны. — Это я — Лена.

— А может, лучше позвонить? — сказал я. — Или постучать хотя бы?

— Я звонила уже тысячу раз. Тихо!

Я затаил дыхание и прислушался. В квартире действительно кто-то был.

— А вдруг это воры?

— Перестань. Они что там, по-твоему, уже целых два дня сидят?

— А может, Лидия Тимофеевна уехала на выходные, а в квартиру пустила кого-нибудь?

— Лида! Это я — Лена! Открой!

За дверью полная тишина.

— Лида, открой. Я теперь все знаю.

В ответ ни звука.

— Ты слышишь меня? Я знаю все. Я знаю, почему ты не открываешь дверь.

— А может… — начал я.

— Тихо!

Она чуть не треснула меня по затылку.

— Я знаю, почему ты плакала в учительской три дня назад.

— Откуда ты знаешь?

Голос раздался буквально в десяти сантиметрах от нас. Глухой и совсем непохожий на голос Лидии Тимофеевны. Как будто она говорила откуда-то из-под земли. Я даже вздрогнул от неожиданности. Все это время она стояла прямо напротив нас.

— Открой, Лида, я тебе все расскажу.

— Откуда ты знаешь?

— Со мной здесь друг Антона.

Секунд пять из-за двери не доносилось ни звука.

— Какой друг?

Елена Николаевна быстро посмотрела на меня.

— Тебя как зовут? — еле слышно, одними губами спросила она.

— Саша.

Я ответил точно так же тихо.

— Это Саша, Лида. Его зовут Саша.

— Какой Саша?

Голос Лидии Тимофеевны звучал ровно, без всякого интереса.

— Это новенький из 10 «а». Антон просил его кое-что тебе передать.

Вот этого я от нее не ожидал. Чего угодно ожидал, но не этого. Выпучился на нее и стою как дурак.

— Ты слышишь, Лида?

А на меня она даже и не смотрит. Как будто все так и надо. Как будто я должен тут просто запеть от радости.

В этот момент щелкнул замок и дверь чуть приоткрылась.

— Что он просил передать?

На нас смотрело лицо Лидии Тимофеевны. Но это было только ее лицо. Самой ее как будто здесь не было. Тень отца Гамлета — женский вариант.

Или полгода в Освенциме.

— Лида…

Такого Елена Николаевна, видимо, все-таки не ожидала. Старый вопрос — верите ли вы в загробную жизнь?

— Боже мой, Лида…

— Что он просил передать?

— У тебя такое лицо…

Лидия Тимофеевна молча развернулась и исчезла в глубине квартиры. Дверь осталась открытой. Ей, кажется, было плевать на дверь.

Елена Николаевна осторожно переступила порог и потянула меня за собой. Внутри было темно. В единственной комнате и на кухне окна были закрыты шторами. Как в склепе. Свет почти не просачивался. Наверное, хозяева увлекались фотографией. На кухне шипел невыключенный телевизор.

После нормального освещения в подъезде я лично ничего не видел. Стоял посреди комнаты как истукан и просто не знал, что мне делать. Елена Николаевна ориентировалась лучше меня. Она сразу двинулась к окну и хотела отодвинуть штору.

— Не надо!

Голос Лидии Тимофеевны прозвучал откуда-то из угла. Приглядевшись, я различил там большое пятно. Может быть, кресло, а может, она там просто стояла. В углу. И смотрела на нас.

— Что он просил передать?

— Я не знаю, — сказала Елена Николаевна. — Пусть Саша тебе расскажет.

И дернула меня за рукав.

Видимо, думала, что если дернуть меня за рукав, то все получится круто.

Типа, рукав — это такой выключатель. Дернул за него — и понеслось.

А ни фига.

Стою как долбонавт. Исследователь неведомого пространства.

— Что он просил передать, Саша?

— Он просил передать…

Тут, к счастью, снова вмешалась Елена Николаевна.

— Ты что, с того вечера еще не переодевалась?

Она наконец привыкла к темноте и, видимо, что-то там разглядела.

— Отвяжись.

— Ты ложилась спать или нет?

— Отвяжись.

— Ты что, три дня не спала?!!

— Отвяжись, говорю. Что он просил передать?

— Я вызываю «Скорую»!

— Ты сейчас вылетишь отсюда, если не заткнешься. Что он просил передать? Саша, ты меня слышишь? Отвечай.

Я понял, что мой час настал. Момент истины. Некуда отступать.

— Он… просил узнать у вас… насчет домашнего задания. Для параллельного класса.

* * *

С девочкой Мариной тоже все оказалось непросто.

Блондин Гоша, который умел играть на гитаре. Вечные проблемы с блондинами.

Одноклассники обращались к нему «Гоня». Всеобщая любовь и симпатия. Ласковый мальчик с ласковым именем. Папа летал на больших самолетах в разные страны и города. Первый в школе японский магнитофон, фирменные джинсы и жевательная резинка «Лелики-Болики». Мои деньги оказались с дырками. Какая тут конкуренция? Хорошо, если разрешат где-нибудь рядом потусоваться. Но любовь — зла. Приходилось страдать.