Жажда II

— Мораль придумали овцы, чтобы пристыдить волков. Вы стали едой, а к пище не испытывают чувства.

— И как это происходит? Когда ты вдруг начинаешь понимать, что твоя мать стала пищей? Что, блядь, должно перемкнуть в мозгах, чтобы ты бросился на ребёнка, не испытывая при этом угрызений совести?!

— Ты просто не знаешь, что такое жажда.

— И слава богу! Ладно, допустим, мы стали пищей, вам вдруг стало плевать на то, кем мы являлись для вас раньше. Зачем было устраивать конец света? Вы ведь начали нас попросту убивать, даже не есть, а именно уничтожать!

— Мы новый виток эволюции.

— Вы тупик эволюции. Вы даже не можете иметь потомства, о чём ты говоришь? Без нашей крови вы все подохнете.

— А ты за нас не волнуйся, лучше за своих переживай, мы почти…

И тут он внезапно замолчал. Видимо, понял, что начал выдавать нечто важное, а может быть, это мне только показалось. Я пытался ещё раз завязать разговор, но вместо ответов получал лишь тишину. Ну и как водится, вспылил, взорвался, принялся трясти ящик, пинать его ногами, кричать. Единственное, чего я этим добился — прибежали товарищи с подмогой, состоящей из пары перегонщиков. Они довольно быстро скрутили меня и выволокли в тамбур, где тут же вставили в рот сигарету, а в руку сунули фляжку с самогоном. Помогло, через пару минут я действительно успокоился и мог более или менее адекватно реагировать на окружающих. По крайней мере, уже не бросался с кулаками и требованием выковырнуть мне этого ублюдка из гроба, для особо жестокой расправы.

— Что на тебя нашло? Мы вышли всего на десять минут, а ты уже ящик на доски разбираешь!

— Да забей, — поморщился и отмахнулся я. — Выбесил просто.

— Кто, ящик?

— Бля, да при чём тут ящик?

— Ну, я хуй знает, вообще ты его пинал, когда мы прибежали.

— Я с «пассажиром» разговаривал.

— Иди ты?! Он же почти за трое суток ни звука не выдал.

— Ну вот, как-то так, — развёл я руками.

— Слушай, это, наверное, не моё дело, но ещё там, в Москве, мне показалось, что вы с ним знакомы. Как-то немного странно ты его выманивал, понимаешь?

— Ты не поверишь…

— Да ты расскажи. Я совсем недавно вот в таких выродков не верил, а сейчас вон они, ходят по нашей земле, как будто всегда здесь жили.

— В общем, ещё тогда, в прошлой жизни, мы с ним дружили, вместе по вечерам пивко потягивали, калымили после работы.

— П-хах, забавно.

— Очень, блядь, прям не знаю как смеяться перестать.

— Да чё ты орёшь сразу?!

— Ну а ты херню не пори…

— Ладно, командир, всякое в жизни бывает, но согласись, ситуация крайне странная.

— Да вокруг меня всю жизнь какое-то дерьмо происходит.

— Ну не скажи, ты теперь знаменитость.

— В смысле?

— В прямом, о нашей Московской вылазке уже легенды ходят. Не знаю, откуда парни Ушастого о ней прознали, но вчера вечером только об этом и говорили, а ещё о том, как ты в одиночку перед толпой ублюдков стоял.

— Мне теперь обоссаться от счастья?

— Грубый ты, Морзе, и не женственный. Ты ведь национальным героем можешь стать, примером для подражания.

— Грог, ты совсем дурак или прикидываешься? На кой хер мне эта слава?

— Правильно, скромность украшает воина.

— Идиот, бля, — я наконец заметил бесенят у него в глазах и едва сдерживаемую улыбку.

— Аха-ха-ха, — тут же залился смехом тот, и я невольно улыбнулся следом. — Ну вот, теперь вижу, нормально, отошёл. Что он тебе сказал такого, после чего ты решил его на свет выковырнуть?

— Здесь, скорее, дело в том, чего он не стал говорить.

— Ну и?

— Кажется, я начал понимать, с чего вдруг они вновь затевают войну. Они нашли какой-то выход из тупиковой ситуации.

— Я нихрена не понял, если честно.

— Ладно, давай по слогам: они не могут жить без нашей крови, а так же не имеют потомства.

— Трахаться, что ли, научились?

— Ну, с этим, скорее всего, проблем не возникало, а вот размножаться — вполне. Да и с питанием, походу, вопрос закрыт, иначе нет смысла нас уничтожать, понимаешь?

— Кажется, да, — Грог сполз по стене на пол прямо напротив меня. — И что теперь будет?

— Последняя битва, — ухмыльнулся я. — Прям как в кино. Мы соберёмся на стенах огромной крепости…

— И будем махать им сверху писюнами, — усмехнулся тот. — Ну а если серьёзно?

— Ими кто-то рулит, кто-то очень умный. Если Старый прав, и мы сможем устранить эту особь, снова настанет шаткое перемирие.

— Думаешь, он знает, кто это? — кивнул затылком в сторону вагона с пленным Грог.

— Уверен. А вот получится ли вытянуть из него нужную информацию — не совсем. Насколько мне известно, пока ещё никому не удавалось их разговорить.

— Ну, способ наверняка есть, иначе на кой хер мы с ним столько возимся?

— Есть ещё кое-что, — я задумался на некоторое время: а стоит ли вообще делиться с Грогом данной информацией, но в итоге решил, что хуже не станет. — Макс. Есть вероятность, что именно с него всё началось, Ишуткин считает его нулевым пациентом. И если это так, тогда есть немалый шанс обратить процесс.

— А если не так?

— Не понял?

— Ну, ты говоришь: если это так. А если нет, если не так, если Ишуткин ошибается?

— Или намерено распространяет ложную информацию, — пробормотал я.