Жажда лазурного дракона

Кайтаран зажмурился и глухо застонал. Глупец! Как он мог упустить из виду? Идиот! Почему не сказал ей? Потер лицо ладонями. Ошейник, что он надел на Каяру, – вещь древняя и очень могущественная. Мать рассказывала: артефакт подарила ей бабка, а той он достался от дальней старой родственницы. Поговаривали, его сделали, чтобы усмирить принявшего образ дракона небожителя, и артефакт не только хранил в себе остатки божественной силы, но и не терпел, когда его часто беспокоили. Жаль, Каяра этого не знала.

Подошел ближе и наклонился к жрице. Вгляделся в застывшие глаза. Прищурился. Так и есть, где-то в глубине еще теплилась жизнь. Подхватил Каяру на руки и усадил на пол, оперев безвольное тело на кровать. Погладил ошейник. Закрыл глаза и мысленно потянулся к разуму артефакта.

«Как господин твой, повелеваю: отдай тебе не принадлежащее!»

Ошейник словно извернулся ужом, делая вид, что не понял приказа. Кайтаран сжал его сильнее, набрал в грудь побольше воздуха и обратился к браслету. В конце концов, он уже одолел побрякушку однажды, покорится она и в этот раз.

Запястье обожгло теплом могучего камня, сознание прошило колючим ветром, а браслет, повинуясь приказу господина, выстроил магическую сеть и потянулся ею к ошейнику. Опутал, как паук случайно угодившую в ловушку муху, и, будто соки из жертвы, принялся высасывать из ошейника жизнь. Тот скрипнул и ослабил хватку.

«Признаю власть твою, господин мой…» – отозвалось у Кайтарана в голове.

Каяра застонала. Правитель взял ее лицо в ладони и заглянул в глаза. Прищурился и тяжело проглотил слюну. На него смотрела не жрица. Нет. В ее ромбовидных зрачках человек даже не угадывался, только зверь, древний как мирозданье и безжалостный как ветер с моря в морозный день.

– Кая… – мягко позвал мужчина и, запустив ладонь в шевелюру, осторожно коснулся губами ее губ.

Драконица не ответила на поцелуй. Моргнула: медленно и четко, точно тритон. Кайтаран снова упрекнул себя, на этот раз за то, что недодал ей ласки. Будь связь между ними крепче, вызволил бы ее человеческую сущность без труда. А сейчас остается только снять ошейник, тогда Каяра либо завершит превращение, либо умрет, как всякий оборотень, застывший надолго в промежуточном состоянии.

– Кая… Ящерка… – он снова поцеловал ее, на этот раз настойчивее, но жрица осталась безучастной.

Кайтаран вздохнул, перекинул драконицу через плечо и отправился во двор, туда, где было достаточно места для превращения. Отошел подальше от здания. Посадил Каяру на землю и, чмокнув напоследок в шею, приказал ошейнику отпустить ее. Щелкнула застежка. Правителя отбросило в сторону, и в полутьме улицы сверкнули два круглых глаза огромной рептилии. Зверь осмотрелся. Фыркнул. Дернул хвостом, увлекая за собой деревянный сундук с садовыми инструментами и, переступив лапами, спокойно поднялся в воздух. Правитель и слова сказать не успел.

Глава седьмая

Кайтаран, насколько хватало зрения, проводил глазами удаляющуюся самку ящера и вернулся в замок. Отправил мага-скорохода в драконью деревушку. Зачастую все, что умел такой чародей, – выстроить туннель для быстрого перемещения одного человека, но правитель отчего-то завидовал им. Скороходам не приходилось томиться в ожидании новостей. Самое позднее завтра утром маг вернется и расскажет, что произошло. Каяра не стала бы воевать с ошейником без веского повода, и, если крылатым нужна помощь, не стоит оставаться в стороне.

Отправился в ванную, не заглядывая в столовую. Ужин наверняка уже закончился, да и нет смысла гнаться за компанией, прикажет потом накрыть отдельно. Скинул одежду и погрузился в теплую воду. Только бы Каяре хватило сил достучаться до человеческого обличья! Чаще всего застрявший между ипостасями оборотень погибал сразу как освобождался от ошейника, но, если сохранял жизнь, мог лишиться одного из обликов. А корыстному правителю до смерти хотелось заполучить девственность ящерки. Если до того вечера на озере мужчина смотрел на совместную постель с ней как на неизбежное зло, то после одолело обыкновенное желание. Жрица ласкала нежно и сладко, испортить ее теперь казалось изысканным удовольствием.

В дверь постучали, и, не дожидаясь разрешения, вошла Рата. Положила на табуретку рядом с ванной свежую одежду и полотенце.

– Побуду вместо Орума. Не против? – улыбнулась она, наклоняясь поцеловать любовника.

– Не против, – Кайтаран окунулся с головой, вынырнув, смахнул воду с лица и потянулся навстречу. – Устал сегодня. Если ты хочешь чего-то, лучше скажи сразу, не ходи вокруг да около.

– Не хочу, чтобы она возвращалась, – Рата наконец-то добралась до губ мужчины и поцеловала его со спокойной уверенностью женщины, перед ногами которой по меньшей мере полмира. – Боюсь, ты влюбишься и лишишься свободы раньше времени.

– Жениться раньше срока могу, – вздохнул Кайтаран, предвкушая опостылевшую песню о свадьбе. – Но не на ней. И не на тебе.