Жажда любви

Наконец герцогиня решила, что начнет принимать гостей.

– Пусть двое поднимутся сюда, – велела она Брижитт.

– Герцог Вильерс не стал дожидаться и оставил карточку, – сообщила камеристка.

Джемма подняла дорогую гравированную карточку, столь же элегантную, как и ее владелец. И почерк – никакого сравнения с неразборчивыми каракулями Элайджи!

«В любое время, когда вам будет угодно», – гласило послание.

Как мило! И текст отличается определенным отсутствием рвения, которое было бы весьма привлекательным в джентльмене, с которым собираешься завести роман…

Но Джемма тут же одернула себя. Разумеется, все это одни лишь дурацкие мысли, не более. Разве не она обещала мужу оставить безумства в прошлом? Более того, поскольку Элайджа не давал обещаний относительно своей любовницы, она решила наставить Вильерса на путь добродетели, пусть и усеянный острыми камнями.

Вздохнув, Джемма протянула карточку Брижитт.

– Шесть часов. И добавь, что он может остаться на ужин. Да, и пошли записку леди Роберте, с тем же сообщением.

Слуги, разумеется, начнут сплетничать, но слуги всегда и все знают, так что Джемма не видела причин осторожничать.

– Да, Брижитт, еще одно…

Стоявшая у порога камеристка обернулась. Джемме она казалась самой изящной француженкой из тех, кто пребывал на берегах Британии. Иногда, по мнению герцогини, она одевалась даже с большим вкусом, чем госпожа.

– Помнишь тот плащ, которым ты так восхищалась?

Брижитт стиснула руки:

– Тот синий, ваша светлость? С черным кружевом?

Джемма, дрожа от возбуждения, улыбнулась камеристке:

– Он твой, в обмен на небольшое одолжение. Придется им время стать кем-то вроде шпионки, что, я уверена, тебе очень понравится.

– С удовольствием! – воскликнула Брижитт. Глаза ее сияли.

– Вильерс приедет, чтобы сыграть со мной в шахматы. Его, естественно, будут сопровождать лакеи.

Брижитт кивнула.

– Мне очень хотелось бы знать все подробности небольшого романа герцога с некоей леди Кэролайн Киллигру, в результате которого последняя позже обнаружила, что беременна.

– Какая дурочка! – воскликнула камеристка с типично французской откровенностью, не скрывая своего отношения к леди Кэролайн, оказавшейся в столь неприятном положении по собственной глупости.

– Ходили слухи, что Вильерс отважился на фальшивую брачную церемонию.

Отношение Брижитт к несчастной леди претерпело мгновенную метаморфозу.

– Свинья! – прошипела она.

– Возможно… а возможно, и нет. Кто знает, что там было на самом деле? Но нам нужно знать все о леди Кэролайн.

– Сделаю все возможное, – расплылась в улыбке Брижитт.

Разве может простой английский лакей устоять перед блестящими способностями француженки?

– Я приму двух джентльменов, которые помогут мне одеться, – решила герцогиня. – Корбина, разумеется, и, вероятно… ах да, виконта Сент-Олбанса. Прошлым вечером на нем был поистине великолепный костюм, за что его следует наградить.

Брижитт сделала реверанс и, слетев по лестнице, отыскала Сент-Олбанса и лорда Корбина, которых и привела в спальню герцогини. Там они нашли Джемму в одной сорочке и корсете, готовую принять помощь джентльменов в выборе столь деликатных предметов, как мушки, пудра, ленты и, наконец, платье.

Роберта проснулась в комнате, выглядевшей копией ее собственной, если не считать некоторого отпечатка личности Деймона: брошенного на стул галстука, книги, лежавшей на туалетном столике…

Роберта подошла ближе, прочла на обложке имя Джона Донна и, словно ожегшись, отбросила сборник стихотворений. Кроме того, в гардеробе висела его одежда.

Она поднесла к окну камзол из вишневого бархата, подбитый кремовым подкладочным шелком, и стала рассматривать металлические блестки, вшитые в сложные узоры серебристой вышивки. Сердце девушки перевернулось. Желание сжигало ее. Необходимо как можно скорее выйти замуж за Вильерса. Тогда она сошьет себе платье точно такого же цвета и велит украсить его блестками.

В дверь кто-то царапался. Роберта поспешно уронила камзол на кровать, ожидая увидеть горничную. Но вместо горничной у кровати появился Тедди.

– Тебе не следовало приходить, – заявила она вместо приветствия.

– Нужно извиниться, мой папа сказал.

– Мой папа говорит, что я должен извиниться, – поправила Роберта.

Мальчик широко улыбнулся:

– Принес тебе… я принес тебе подарок.

Роберта изобразила улыбку. Конечно, полагается непременно восхититься любым смятым, поломанным цветком, который парнишка извлечет из-за пазухи.

По это оказался не цветок, а шипящий, царапающийся котенок.

Роберта не проявила ни малейшего желания взять зверька.

– Наверное, тебе лучше поставить его на пол, – посоветовала она, когда очаровательный представитель кошачьего рода в очередной раз оставил на руке Тедди красную отметину.

Он уронил котенка. Тот с жалобным протестующим мяуканьем приземлился на разъезжающиеся лапки, после чего нырнул под кровать.

– В сарае он был куда красивее. И таким смирным, – извиняющимся тоном сообщил Тедди. – Я думал, вам понравится, тем более что вы спите одна. Кошки – славная компания.

– Я люблю спать одна, – известила его Роберта.

Он подошел ближе.