Жажда любви

— Да, я хочу рассказать вам и объяснить все. Начну с того, что, как вам известно, я англичанка. Говорю вам это потому, что для вас, как француза, занимающегося анализом души, это может служить некоторым подспорьем. Итак, начнем с меня, англичанки. В девятнадцать лет я очутилась в таком мире, который живет только сегодняшним днем, потому что не может иметь достаточно для завтрашнего дня. Как это ни странно, но я вышла замуж за Коти вовсе не ради его денег. Если бы это было так, то я могла бы покинуть его теперь, взять любовника и жить так, как хочу, потому что я считала бы тогда, что выполнила свои обязательства перед ним. Но и вы, знавший его во время его блеска, не подумаете также, что он женился на мне только из рыцарского чувства. Разве это такая добродетель, которая подходит к его наружности, к его ужасным ярко-желтым перчаткам, его веселому, чертовски некрасивому лицу и его обожанию конюшен и старого шартреза? Но рыцарское чувство и горе были единственными причинами нашего брака.

Моя мать, я думаю, вы слышали о ней, — она была очень красива и даже знаменита своей красотой, — никогда особенно не интересовалась мной. И нот, когда я действительно полюбила, как мне казалось, глубоко и страстно, одного человека, то это нисколько не встревожило ее, и она не предостерегла меня от него. Мне кажется, она просто смеялась, когда позднее открыла его неверность, и только сердилась на то, что я могла так страдать от этого и быть такой печальной. Притом же она не придавала особенного значения тому факту, что мой любовник оказался изменником, — ведь, в конце концов, все они таковы! Но скандал привел ее в бешенство, и вот именно тогда на сцену явился Коти. Он пришел, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение, принести ей в подарок жемчуга, или чек, или что-то в этом роде. Я же изо всех сил старалась быть гадкой и выместить на других тот вред, который был нанесен мне. Коти не был добродетельным, он сразу сознался мне в этом, но у него были качества, встречающиеся у таких, как он, а именно: расположение к детям, к хорошеньким молодым существам и пристрастие к «форме» и происхождению. Кроме того, — хотя он лишь позднее рассказал мне об этом, — его как раз в это время покинула женщина, которую он обожал. Она была красива, если хотите, и в его душе любовь к ней, к ее красоте, таилась глубоко, как это часто наблюдается у таких людей. Они как будто стыдятся чувства любви, хотя и не могут никогда избавиться от него. Но они расплачиваются за это страданиями, как это было и с Коти в его обожании Клер Форуа. Для нее он украсил этот дом, построил храм в парке Дезанж, и я думаю, что ради нее он старался избегать желтых перчаток и не носить пальто и сапог, которые ему нравились. Бедняга! Он говорил мне, что Клер так хороша, что у него всякий раз сжималось сердце, когда он смотрел на нее. Не забудьте, что это говорил Коти, тот самый, который читал только свой календарь скачек и «Le Rire». Но, как бы то ни было, Коти стал моим другом, и вот однажды, когда жизнь казалась более отвратительной, чем обыкновенно, он предложил мне выйти за него замуж. Я сказала ему, что не люблю его и что, несмотря на презрение к самой себе за это и на насмешки всех и каждого, я не переставала любить человека, который никогда меня не любил и обманывал всюду. Коти сказал мне, что он тоже не любит меня, но он хочет заботиться обо мне и что он чувствует себя одиноким.