Жажда мести

Полковник поднялся к Пушкинской площади и присел на подвернувшуюся скамейку, что напротив неработающего фонтана, с интересом и любопытством наблюдая за движущейся лентой последних сообщений над редакцией здания газеты «Известия». Вот и температура в Москве слишком осенняя, всего плюс 8 градусов, вот еще кое-что, но это уже не интересно. А вот и сообщение о террористах — на Западе стреляют, убивают и взрывают. «У нас ничего подобного не происходило, — подумалось ему с легкой усмешкой, — все еще впереди». Свинцов вспомнил о новом председателе КГБ Крючкове, с которым беседовал сорок минут. Крючков знал, как ценил его предшественник полковника Свинцова, порученца по специальным заданиям, имеющим государственное значение, не провалившего ни единой операции на Западе. Свинцов — видный спец! Два ордена Ленина — недаром дали! Два — Красной Звезды! Единственный на весь Советский Союз. Это что-то означает или не имеет никакого значения? Он может продать свою колоссальную информацию любой спецслужбе — США, Англии, Франции — за бешенные деньги! За миллионы! Он появится на любом телевидении Запада и стоит ему сказать: «Я, полковник КГБ Свинцов, я могу продать вам уникальную информацию о деле убийства президента Кеннеди! Джона, Роберта! Информацию о Сталине, о Ленине, о Брежневе и Хрущеве!» Он — купит себе остров, построит замок, гарем молодых бабенок разведет и будет жить.

А о чем говорил с ним Крючков? Шутовские намеки насчет старого Ротмистровского, который где-то там ходит, о чем-то говорит с маршалом Вахрамеевым, еще с кем-то и все — намеками, намеками. Что за этим стоит? Поди узнай. Он понимает, как высочайший профессионал, что стоило бы заткнуть рот маршалу Ротмистровскому, убрать его со сцены. Руками полковника Свинцова, разумеется.

И вдруг полковник Свинцов почувствовал, как по бокам на лавочку сели двое. Не случайно. Руки Свинцова в карманах, одна из них сжимает рукоятку пистолета «Вальтер». Свинцов напрягся, понимая, что встать не дадут. Грузный мужчина с правой стороны настороженно следил за его движениями, а с другой — низенький, с бородкой, худой. За спиной стоял третий, прижав дуло пистолета к его затылку.

— Мы хотели с тобой поговорить, полковник, — проблеял тот, что с бородкой. — Пожалуйста, без дураков, вынь руку из кармана. Медленно. Не дури.

— А в чем дело? — хрипло спросил Свинцов, вынимая обе руки из карманов пальто, и сразу почувствовал, как от затылка отвели дуло пистолета. — Я, старый человек, отец вам, пенсионер, смотрю на правительственное сообщение «Известий», а вы что-то от меня хотите. Что вам надо?

Он, Свинцов, говорил то же самое, что в подобных ситуациях, когда он был исполнителем, говорили и ему его жертвы.

Если эти работают на ЦРУ, то его доставят в посольство США, а оттуда депортируют из Союза и у него будет время принять меры. Если эти выполняют приказания советских спецорганов, то это хуже. Значит, его собираются просто убрать, воткнут финку в шею, аорту перережут и оставят сидеть на скамейке. Кстати, простой и надежный способ убивать на виду у всех.

— Видишь, полковник Свинцов, времена переменились. В принципе ты нам, если честно, нужен. Ты меня не помнишь? Я помню. Вы, ребята, отойдите, — сказал тихо тот, что с бородкой, лицо которого все больше казалось знакомым.

— Я — Мизинчик, — продолжал с бородкой. Свинцов внимательно на него посмотрел. Нет, его он не знал лично, но случалось слышать эту редкую фамилию через посредников, когда речь касалась Волгина.

— Я вас слушаю, — прокашлялся полковник и положил нога на ногу, как бы сбрасывая с себя страх. — Но зачем же так обставлять простой разговор?

— Разговор не простой, полковник, — сурово резанул Мизинчик.

— От имени кого? — спросил Свинцов.

— Я в такие дела не вмешиваюсь. Не мое дело. Выше.

— Кто? Девятый отдел? Председатель лично? Заместитель? Да? Он мне намекал, намекал о нашей встрече. — Свинцов по неожиданно побледневшему вытянувшемуся лицу Мизинчика догадался, что, кажется, попал в точку. Выходило, он, Свинцов, им нужен. Мизинчик прокашлялся, поворочал шеей и вскинул глаза вверх, показывая, что разговор ведется от лица повыше. Свинцов мог бы, пожалуй, пролонгировать ход рассуждения Мизинчика и знал твердо, что дело коснется именно старого маршала Ротмистровского. Мизинчик же понимал, чувствовал опытность и ум полковника и начал, путая, как заяц следы в лесу, нести такую околесицу, что вскоре совсем сбил точно определенную Свинцовым интонацию разговора. Он понял, что имеет дело с какой-то новой школой работы, новой манерой поведения. В путанице и в хаосе слов, произносимых Мизинчиком, отчетливо просматривался непростой намек на государственную важность его информации. И выходило, что в столице живет человек, имеющий немалый авторитет и большие связи в аппарате ЦК, в Генеральном штабе армии, в силовых структурах, и что этим человеком муссируется мысль о необходимости государственного переворота в Советском Союзе.