Жажда наслаждений

Убийственный ленч. После слов Николаса еда по вкусу напоминала опилки. Может, у него началась лихорадка? Его слова были слишком злобными и отвратительными.

Им всем лучше просто уйти.

Какой ей теперь прок от их сделки? Напрашивалось единственное решение: отдать все, что у нее было, ее отцу, после чего они могут уходить.

Элизабет закончила складывать бумаги в первую коробку, где в основном хранились документы, касающиеся дел имения. Теперь по крайней мере не бросалось в глаза, что кто-то в спешке рылся в коробке. Однако бумаги все равно лежали не по порядку, что позже могло вызвать вопросы.

Но он наверняка не заметит.

Она вышла в коридор, чтобы внести коробку через основную, а не смежную дверь.

Николас полулежал на кровати, а вокруг снова порхала Минна.

— Как ты себя чувствуешь?

— Отвратительно.

— Ты и сам отвратителен, мерзавец: ты неблагодарный, злобный, сварливый подлец.

— Почему же, черт побери? Потому что я подумал, что Питеру самое время предложить тебе выйти за него?

— Чтоб ты сдох! — Она швырнула коробку на кровать, напугав Минну.

— Ты могла поранить его, — вскрикнула та.

— Смотри, Минна защищает меня, несмотря на то, что я подлец.

— Ты бредил, Николас. Зачем еще тебе надо было говорить такие ужасные вещи?

Николас покачал головой:

— Клянусь, вы тут живете в своем собственном мирке. Минна, я отдавал себе отчет в том, что говорил.

— Я так и думала, — успокаивающим тоном проговорила Минна. — Но у тебя лоб горячий, как чайник, поэтому все, что ты говорил, не может быть правдой. Тебя оставить с ним на минутку, Элизабет?

Элизабет неуверенно осмотрела его.

— Не думаю. По-моему, он свихнулся, и я не желаю даже находиться рядом с ним.

— Уже что-то новенькое, — пробормотал Николас.

— О чем ты говоришь, Николас?

— О твоей новой выдумке.

— Ты взял и отдал меня Питеру.

— Такова была первоначальная цель, не так ли?

— Только не моя цель.

— Разве ты не желала все довести до логического завершения? — Николас вдруг осознал, что Минна жадно вслушивалась в их разговор. — Иногда мужчине нужно говорить все в лицо.

— Мне бы хотелось чем-нибудь кинуть в твое лицо, — процедила Элизабет. — Из-за тебя мне придется ждать еще целый год.

Ждать, ждать, ждать… Ничто уже не будет таким, как раньше… Не будет — она похоронила данное когда-то ей обещание глубоко внутри себя. Черт бы его побрал.

— Черт бы побрал все, и тебя тоже… Вот тебе. — Она схватила коробку и высыпала все ее содержимое на его ноги. — Здесь все счета. Я не могу гарантировать, в каком они состоянии. Но мне наплевать.

Она вылетела из комнаты под успокаивающие звуки голоса Минны, которая пыталась унять бушующую ярость Николаса.

Под вечер Питер созвал всех, чтобы, как он сказал, решить, какие шаги стоит предпринять. Конечно, принимая во внимание непредсказуемое поведение Николаса.

Все собрались в библиотеке. Джайлс принес чай, немного пудинга и пирога. Элизабет почему-то почувствовала себя очень уютно. Наверное, потому, что все казалось по-прежнему.

— Итак, вот с чем мы имеем дело, — начал Питер. — Появляется незнакомец, не имеющий ни малейшего отношения к Шенстоуну, и захватывает бразды правления. Затем небольшой пожар, несчастный случай в необычном месте. Таинственные шаги в коридоре. А теперь случайное падение с лестницы. Согласен, незначительные события, не имеющие разумного объяснения. Однако… Николас нас всех обвинил в попытках убить его. Любой бы решил, что как минимум произошло недоразумение, как максимум — непростительное оскорбление. Думаю, его слова и обвинения — бред, но для блага Шенстоуна и Элизабет мы не должны поддаваться первому побуждению и оставить его наедине со своим недомоганием.

— Слушайте, слушайте, — проговорил отец Элизабет.

— Виктор? — спросил Питер.

— Враг уже у ворот; мы должны противостоять ему всеми средствами, которые есть в нашем распоряжении, — сказал Виктор.

При таких словах у Питера приподнялась бровь.

— Разглагольствования Виктора всегда кажутся очень осмысленными. Но затем встает вопрос, что же они означают. Минна?

— Бедняга с трудом осознает свои слова и поступки. Я, естественно, остаюсь.

— Элизабет?

— Он может отправляться к черту, — ответила она.

— Элизабет! Ты в любом случае в меньшинстве. И, насколько я знаю, у тебя есть веские причины, чтобы остаться.

— Я их пересматриваю, — возразила она, стиснув зубы.

— Не нужно, — предупредил Питер. — Мы на правильном пути. Кем бы мы оказались, если бы оставили Николаса одного в таком отчаянном положении?

— Людьми, к которым вернулся разум? — предположила Элизабет.

— Может статься, что он не отвечает за свои действия, — вмешался отец Элизабет, — тогда что будет с Шенстоуном? Он, я убежден, окажется в чужих руках, и никто тогда не подумает об Элизабет. Нет. Наиболее разумным представляется остаться здесь, дождаться выздоровления Николаса, а затем принять решение согласно сложившейся ситуации.

— Ну, просто добрые самаритяне, — сказал Виктор. — Для меня звучит вполне осмысленно.