Жажда новых иллюзий

После десятка эмбрионов вырванных из чрева матерей Игорю удалось себя убедить, что обряд посвящения во взрослую стадию закончился. Оставалось смириться с некоторыми неудобствами. Начало ее грозило ледяным рассветом безразличия к людям, не потому что думалось, что они отвратительны, а потому что важнее себя никого не видел. Со смирением приходил цинизм, вырубая кусты нежности. Плавающие эмбрионы указали на сложность вхождения, ценность судьбы, на которую влияют не только обстоятельства, но и характер, тонкость ума, здравомыслие. Теперь он стал чуть более настоящим, не скрывающим чувств и желаний мужчиной готовым потерпеть мир, но в определяемую им меру.

На 5м этаже, сдав на пост заключение по УЗИ, войдя в ставшую ему родной палату встречал Артура. Тот на ходу выдавал терзаемую его инфу:

– Знаю, что встречаешься с Олесей. Я познакомился с девчонкой, лежащей с ней в той же палате, зовут Зоя. Она передала, что Олеси осталось жить неделю. Так сказал врач утром. У нее белокровие. В России теми методами и средствами, что доступно таким как мы, это полностью ни лечится и на безопасном уровне ни приостанавливается.

«Она тоже прорвалась в этот мир» – подумал Игорь, развивая рожденную утром теорию.

Игорь удивился сложности тех слов, что использовал паренек. Артур укомплектованный в спортивный костюм и кроссовки «Адидас». Как правило, тот выкидывал бандитское, истинно солнцевское переделанное: «Чо, ты, чичу 23паришь?».

А тут продуманная речь.

Кивнул ему, благодаря за новости, но ни впечатлялся, так как за трехнедельное пребывание в больнице люди мерли как мухи. Из-за необъяснимой занятости медбратьев из морга, молодым пацанам, как Игорь и Артур, раз в два или в три дня приходилось помогать медсестрам в отделении. Перекладывать умершего пациента с кровати на каталку и вести его через территорию со строгими корпусами с парой парков в дальний корпус больницы становилось обыденностью. Смерть была рядом и слегка синий цвет кожи, встречающей тебя с соседней койки, продолжал пугать, но не удивлять. Он доказывал, что в нефрологическом24 отсеке больницы риск умереть равнялся 30 процентам. Грех было жаловаться, ходили слухи о том, что в кардиологическом отсеке риск равнялся 50ти процентам. В этой лотерее Игорь желал выиграть тот билет, что на выход с грузом отличных анализов.

Игорь бесшумно, как маленькая мышка, ложился спать в обед. Он чувствовал помехи, не позволяющие, как он предпочитал, в миг отключиться. Боль корпуса никого ни оставляла равнодушным. Он чувствовал, как перед сном несчастные женщины, что насильственно потеряли вынашиваемые плоды, крутились в попытках заснуть, борясь с драматизмом. Такие места хуже кладбищ. Они распыляют ненависть и злобу в тех микроскопических дозах, что способна медленно и мучительно сводить с ума, теребя скрытые страхи, надругаясь над шрамами от обид.

Он так и не заснул. Вспомнив про произведения Стивена Кинга. В дремоте возникла версия в стиле автора культовых ужастиков: эмбрионов несут к месту оккультизма, чтобы покормить исчадия ада.

Больница закаляла. Как же хотелось кушать. Он встал и побрел к медсестрам выпросить перекусить. Игорь не был готов ждать до обеда еще пару часов. Курить, чтобы заглушить голод, не решался пока лечащая врач, если её не задержат пациенты, а не покинет корпус, что случалось обычно после обеда. Еды не дали. Пьянчуга-раздатчица на кухне успела остатки завтрака отволочь домой, чтобы накормить неработающего мужа.

Решил спуститься на первый этаж, надеясь выпросить бутерброд у навещающих. Ни у кого ни оказалось даже хлеба с маслом или жадничали. Вернулся назад.

Зайдя в палату, обратил внимание на мужичка лет тридцати Он разместился на ближайшей койке от входа. Новенький поучал молодого пацана. Тот слушал внимательно. Вольным слушателем пристроился вечно без дела слоняющийся молоденький Степан.

Откуда взялся новенький? Ах, да. Федора Степановича выписали с утра, койка освободилась.

Федор Степанович оставил на прикроватной тумбочке Игоря полпачки овальных «Полёт».

«Крепкого ему здоровья» – мысленно пожалел он и пожалел, что не простился с этим крутым старичком, байки от которого перекрывали любой доступный в 1996м году телевизионный и книжный экшен.

Игорь не заметил, что Степан, слушая новенького пускал слезу.

– Они врут тебе, говоря, что почки подлечат и ты не будешь болеть. Врут! Это начало пути к пересадке почек. Твоя жизнь превратится в ад. Ограничения в еде, выпивке, питье, спать по часам. Сплошные ограничения. Родители скрывают от тебя насколько плохо твое состояние. Врачи не говорят правды. Соседи по палате, по отделению скрывают правду о том, что все те, кто здесь и сейчас в полной жопе.

У парнюги плач перешел в истерику. Впечатлительный малый.

Игорь не слышал полной версии отпевания, нашел кассетный плеер и тысячный раз включив альбом Solar Quest «OrgShip» и с композицией «Save The Whale». Погрузился в мир эмбиента25. Иногда ему казалось, что лечится не преднизолоном, а музыкой, подкрашивая те слабые места, что лопнули, не выдержав ознакомления с инструкцией к жизни.