Жажда острых ощущений

— То есть? — нахмурилась Катя.

— Мы с ней спим, — пояснил Лохман.

— Что-о? — Глаза Удальцовой округлились.

— Да, Арина Борисова — моя любовница. По крайней мере, была таковой до сегодняшнего дня.

Лохман оглушил стакан «отвертки» и закурил.

— Но так меня обманывать я не позволю! — с апломбом заявил он.

— Они уехали в командировку вместе? — Катин голос задрожал.

— Я не верю в совпадения, — сухо отозвался Лохман.

— И поэтому ты решил переключиться на меня? — после некоторой паузы спросила Удальцова.

— Катя, ты не понимаешь…

— А что тут понимать? Скажи, Витя, ты это не придумал? — в ее голосе прозвучала надежда на то, что Лохман все-таки разыгрывает ее. — Ведь у него же просто на это не было времени… Да и вообще… Арина, хоть я ее и никогда не любила… Но она вроде была влюблена в другого нашего сотрудника, некоего Харламова…

Катя совсем растерялась и начала нести все подряд, что имело и не имело отношение к делу.

— Скорее всего твоя неприязнь к ней возникла на подсознательном уровне, — тоном уверенного в себе психолога произнес Лохман. — Ты интуитивно догадывалась обо всем, просто боялась себе в этом признаться.

Он произносил слова проникновенным, участливым тоном, пытаясь убедить Катю в своей правоте.

— Возможно… Но она никак не показывала этого, — растерянно продолжила Катя. — Она… Это невероятно!

— Арина — умная женщина. — Ведьма она! Ведьма! — Удальцова стукнула кулаком по столу и удрученно покачала головой. — Она ведь сама мне говорила, что ведьма, а я не верила.

— Ну и зря, — цинично заметил Лохман, отправляя в рот очередной кусок мяса.

Он готовился к главному событию вечера, и ему необходимо было не оплошать, войти в силу и предстать перед Катей во всей мужской мощи.

— И что же, ты совершенно в этом уверен? — продолжила Катя со слабой надеждой получить отрицательный ответ.

— Катенька, какие еще доказательства могут быть, если они делали это в моей квартире!

— Что-о? — глаза ее округлились. — И ты молчал! Ну, ты и сволочь, Лохман!

— Фомин вообще-то мой друг, — лукаво блеснув глазами, патетически воскликнул Виктор. — Вернее, был до того момента, когда я увлекся Ариной…

Он выдержал паузу.

— Но сейчас я понял, что жестоко ошибался. Арина — красавица, но она порочная женщина. Сейчас главная для меня женщина — это ты!

В другое время и в другой ситуации Катя бы скорчила скептическую мину и выдала бы что-нибудь типа: «Ой, Витя, не надо только мне лапшу на уши вешать, ты что, за дуру полную меня принимаешь?» Но теперь, когда вся правда неожиданно, с шокирующей наготой вскрылась перед ней, она могла лишь сдерживать яростное дыхание и душить в себе слезы. Ей было больно, пожалуй, как еще никогда ранее. Она любила своего непутевого алкоголика-мужа, который обладал каким-то самобытным природным обаянием. Она верила в то, что он никогда не сможет ей изменить. Он внушил ей, что у него так устроен организм — детородный орган обладает способностью увеличиваться в размерах, только когда он видит ее грудь, прекрасно сохранившуюся для тридцатишестилетней женщины.

Лохман внимательно наблюдал за состоянием Кати. Ему было жалко ее, эту честную и открытую женщину. Он желал ее сейчас, он готов был прижать ее к себе и утешить. В конце концов, они оба были пострадавшими сторонами в этой истории. Именно их обманывали и выставляли дураками.

Он придвинулся к ней и обнял. Катя, однако, резко двинула плечами, показывая, что ей это неприятно.

Черт побери! Неужели он переиграл? Блин, советовал же ему друг, психолог Толик — сначала дело, потом слова! Сначала — телесный контакт, потом душевный. А Пашка Абрамцев вообще цитировал известную песню — «есть только миг, за него и держись». К отношениям с женщинами эти слова как нельзя более точно подходят.

Лохман удрученно встал и прошел на балкон. Над Тарасовом нависала душная июльская ночь. Природа шептала о том, что сейчас — апогей жизни, ее пик. А тут — приходится терпеть очередное поражение. Неужели в эту ночь ему не суждено завоевать эту женщину?

Выкурив сигарету, Лохман вернулся в комнату. В этот момент Катя встала с кресла и, покачиваясь, направилась в сторону ванной комнаты.

— Катюша, я надеюсь, ты не собираешься делать глупости? — на всякий случай спросил Виктор.

— Н-нет! — гневно ответила она, стоя на пороге комнаты. — Я всего лишь хочу смыть с себя всю грязь, которую ты мне сейчас рассказал. А заодно и тело привести в порядок — на улице жара тридцать градусов.

Она уже собиралась было пойти в ванную, как вдруг вернулась.

— Лохман, я надеюсь, ты перед приходом сюда выполнил необходимые гигиенические процедуры? — спросила она.

— А как же! — повел бровью Виктор, наливая себе спрайт. — Все в лучшем виде.

— Я надеюсь, у тебя там все нормально? — задала последний вопрос Катя, красноречиво показывая глазами на нижнюю часть его тела.

Вот он, долгожданный момент! Момент истины! Сработало! Теперь это моя женщина, дорогой Борис! — торжествовал внутренне Виктор Лохман.

— Катюша! — всплеснул он руками. — Если ты сомневаешься, ультрачувствительное резиновое изделие всегда со мной.