Жажда. Роман о мести, деньгах и любви

Дядюшка взял Сергея под руку и повел к этой двери. На входе их обыскал какой-то длинный, с буграми проступающих сквозь черную водолазку мышц. Сергей вспомнил прочитанный им в газете афоризм «культурист похож на презерватив, набитый арахисом» и улыбнулся. За рубежом, который стерег длинный, начинался другой. Это был пристроенный в углу стол, даже, пожалуй, стойка, за которой сидела девица с вульгарным лицом и собирала плату за вход. После девицы путь сделался открытым, и Мемзер с Сергеем оказались в длинном извилистом коридоре, едва освещенном, задрапированном бордовыми отрезами. Сергей посмотрел на свои руки, на шею крадущегося впереди дядюшки – все было винным, полыхало красными оттенками, то пропадало, то вновь появлялось. Мимо проплыла лестница, ведущая вниз, похожая на вход в преисподнюю, и вот коридор завершился, выпустив их в довольно просторную залу.

Обстановка, окружившая их, была лаконичной. Из предметов различались в ней отполированный шест, обширная барная стойка, сидящие вдоль этой стойки обитательницы заведения в минимальных одеждах, гора питейной посуды на стойке, односложно блестевшая своими ножками и донцами. Вдоль стен помещались диваны, и стояли перед ними крохотные, зыбкие, словно грибы-поганки, столики, а на диванах, выставив вперед эпилированные копья ног, увенчанных туфлями на высокой прозрачной платформе и эйфелевых каблуках, посиживали в дозоре все те же жительницы бордовой пещеры – розы подземелья, готовые впиться своими шипами в каждого, кто здесь очутился. Сергей, подбадриваемый дядюшкиными мягкими толчками в спину, глядя перед собой, нацелился на один из столиков и спустя мгновение уже сидел за ним, открывая рот, словно рыба, а рядом опускался на диван Мемзер, в это же самое время говорящий что-то подлетевшей официантке. Мигом на столике очутилась бутылка вина, возник кальян, оживленный неким усталым человеком, большим мастером курения, а на Сергея не пойми откуда буквально свалилась полуголая, в узкой повязке, девица и принялась тереться о него своими выпуклостями. Девица была маленького роста, очень юркая, подвижная, будто мышка или обезьянка. Она буквально лазила по Сергею, и перед его ошалевшими глазами мелькали то грудь с крошечными твердыми сосками, то пупок с какой-то блестящей штучкой, то худенькие трогательные лопатки. Руки ее время от времени оказывались на причинном месте неискушенного молодого человека, девица проверяла успешность своего воздействия, но вряд ли смогла быть довольна результатом: адское освещение, девицына скорость и неожиданность свели ожидаемый ею эффект к нулю. На протяжении ее контактного танца Сергей несколько раз оглядывался на дядю, уже беседовавшего с какой-то особой, подсевшей к нему невесть когда. Мемзер несколько раз весело подмигнул ему, и Сергей, как мог, взяв себя в руки, принялся гладить девушку-обезьянку, а она тут же стала ему нашептывать:

– Внизу есть комнаты, я скоро освобожусь, потом можем туда спуститься. Найди меня, внизу есть комнаты... – и так далее, словно она была еще и заводной обезьянкой с вставленной внутрь записью.

Сергей расшалился и ущипнул ее. Девица немедленно прекратила и попросила за свой танец чаевые. Получив, она испарилась в бордовом свете, растаяла, исчезла, и Сергей ее больше уже не видел. Он тут же забыл про нее, обнаружив рядом сидящую и терпеливо ожидающую окончания танца проститутку с большим и глупым лицом. Она расстегнула пуговицы на его рубашке, и он почувствовал, какие у нее холодные руки, ощутил их ледяную липкость, когда она гладила ему грудь. От нее пахло духами, табаком, текилой и временами легким, свежим потом. Кожа ее была гладкой, пусть и не такой гладкой, как у обезьянки. Лишь на ногах от колен книзу тыкались в ладонь редкие и острые волоски. Все это было неприятно, и Сергей с тоской подумал, что ему еще долго придется сидеть здесь, говорить всякую лицемерную чушь, подливать этой Алле с холодными руками в ее бокал, а потом нужно будет идти куда-то, снимать брюки... И отказаться было невозможно – дядюшка, засегдатай этого клуба, чувствовал в нем себя вполне комфортно, тем более что клуб принадлежал его старинному вьетнамскому приятелю, о чем Сергей тогда, конечно же, не знал. Чувствуя себя неприятно обязанным, Сергей хотел было предложить Алле уединиться, чтобы поскорей покончить со всем этим, но вдруг на него запрыгнула очередная танцовщица и выдохнула весь жар своего разгоряченного тела прямо ему в лицо.

– Нет-нет, – Сергей принялся стряхивать с себя эту очередную прилипалу, – я не хочу. Никаких чаевых больше.

– Ах вот как! – девица отпрянула и теперь стояла над ним, сложа руки на груди и презрительно щурясь. – Да мне ваши чаевые ни к чему. Я вам сама приплачу.

– Что, Сережа, – отвлекся от своей Карины Мемзер, – девочка расхамилась? Сейчас, подожди, я позвоню...

– Нет, пожалуйста, – Сергей мотнул головой, – все в порядке.

– Точно?

– Абсолютно точно.

– Ну, сам смотри...