Жажда Смерти

— Я не спорю, но так мы только потеряем время.

Крос Валиндук тяжело вздохнул и покачал головой.

— Значит, потеряем время. — как будто бы заключил он, хотя и так уже было все понятно. Даже Клавор не собирался спорить с этим. Капитан развернулся и медленно побрел к костру. Судя по всему, здесь больше нечего было обсуждать. Остальные члены группы так же стали расходиться. Кто-то лег обратно спать. Кто-то снова пошел курить.

Викториус, немного озадаченный приступом бреда Лаена Акрониуса, сел под дерево и продолжил размышлять над несправедливостью жизни, все сильнее погружаясь в депрессию и меланхолию. Он хотел как-то помочь ученому, но он ничего не мог сделать. Он заключил то, что именно этим он и занимался всю свою жизнь — сначала пытался что-то сделать, а потом, в конце концов, приходил к выводу, что ничего не может сделать. По крайней мере, ему так казалось. Его отчаяние начинало приобретать патологический характер, и это становилось заметно окружающим. Ему очень сильно хотелось закурить, или забыться под действием какого-нибудь наркотика — так обычно делают в его состоянии все остальные. Он чувствовал себя полным неудачником. Он злился. Его злость тоже начинала приобретать патологический характер. Хорошо еще, что он хотя бы умел контролировать свои эмоции. Он хотел "забить" на все, достать пистолет и застрелиться. И плевать, что будет дальше. И плевать, что будет с Лаеном — выживет он или нет. И плевать, что будут делать все остальные, когда демон придет в следующий раз. И плевать, что там ему сказал этот организатор, или, как он себя называл — Основатель — кем бы он там не был. И чо он там пытался пропихнуть про то, что их нужно беречь? — плевать. Почему это, вообще, его забота? Он все равно ничего не может сделать.

Валиндук подошел к Викториусу и сел рядом.

Священник поднял голову и с ухмылкой кивнул капитану, как бы задавая вопрос: "Чего изволите?" Капитан решил ответить тем же кивком. Понимая, что такое общение трудно назвать продуктивным, а проблема — в данном случае, присутствие офицера — все равно сама собой не разрешиться, Викториус все же поддался и перешел на словесный контакт:

— Что?

— Это я тебя хочу спросить.

— Мне сказать нечего.

— Все-таки: что с Лаеном?

— Похоже, что он умирает. — пожал плечами Малочевский.

— Ну, так сделай же что-нибудь.

— Я ничего не могу сделать. — медленно произнес Викториус, прищурив глаза, маниакально улыбаясь и отрицательно покачивая головой.

Военный офицер продолжал тупо без эмоций смотреть в глаза своему собеседнику.

— У нас закончилась еда. У нас заканчиваются запасы воды. Мы стоим на одном месте в то время, как должны двигаться. Мы находимся на опасной территории, на которой — мы точно знаем — нам явно угрожает смертельная опасность в виде непонятно кого. Если ты ничего не сделаешь — мы все тут умрем. Так что подумай еще раз — может, ты все-таки способен хоть как-то повлиять на ситуацию.

Викториус уставился в землю. Его глаза были потухшими. Они выражали усталость, боль и отчаяние.

— Есть один способ. — произнес он. Ему в голову пришла одна идея, но она ему сильно не понравилась.

— Делай, что считаешь нужным, только вытащи нас от сюда. — ответил капитан. Он поднялся на ноги и отошел в сторону.

Малочевский улыбнулся. Ему действительно не нравилась эта идея. Но другого выхода он не видел. Если у него ничего не получится — над его религией можно будет посмеяться. Можно будет посмеяться и над его Богом. Но хотя, впрочем, это будет уже проблема Самого Бога.

Меньше всего волнующийся сейчас за проблемы своего Бога, пресвитер встал и подошел к Лаену Акрониусу. У него был жар. Его покрытое язвами лицо тряслось и искажалось от боли. Кожа гноилась и кровоточила. Викториус сел. Он еще раз подумал и, преодолев страх, все же решился. Он осторожно положил одну руку на лоб ученого, а вторую на грудь.

— Что он делает? — спросил Бариус.

— Он хочет, чтобы мы все заразились этой инфекцией и умерли в один день. — ответил Лиус, усмехнувшись.

Священник закрыл глаза и произнес несколько слов на каком-то непонятном языке. Он как будто бы совершил некий обряд. Затем он открыл глаза, медленно встал и пошел спать.

— И все? — спросил капитан Валиндук.

— Все. — ответил Малочевский, поуютнее укутываясь в своем спальном мешке. Остальное было не его проблемой.

25.