Жажда тебя

Где Харитонов? Почему советник ректора не следит за порядком? Куда подевалась охрана «Клетки»? Разве допустимо просто взять и пустить по коридорам универа газ? Похитить студентов?

Захар молчит, и Шерову опять приходится заговорить. Он явно недоволен таким раскладом. Ждал от нас другой реакции. Если с Громовым все понятно, его тяжело расколоть, то со мной и правда выходит сюрприз. Я замечаю, как новый «Главный» то и дело поглядывает на меня, прищуривается, пробует понять, почему я не кричу, не зову на помощь, не рыдаю от ужаса.

Впрочем, я для Шерова мелкая сошка. Средство достижения цели. Способ повлиять на Захара. Слабое место. Его уязвимость.

Блондин подходит еще ближе к нам, но резко останавливается, точно не желает пересекать невидимый барьер. Я невольно смотрю вниз, на каменный пол.

А здесь действительно красуется глубокая черта. Точнее – круг. Отметина высечена неровными, размашистыми линиями. Мы с Захаром находимся в самом центре. А по окружности точно зарубки сделаны. Повсюду множество выбоин, куча трещин, но взгляд все равно выхватывает знаки, оставленные человеком, а не природой. От увиденного становится не по себе.

Мы будто на алтаре. Дурацкое сравнение. Здесь же нет возвышения. Однако дурным веет на уровне рефлексом. Чувствую, улавливаю. Объяснить не выходит. Внутри все сжимается от дичайшего напряжения.

Нас что, в жертву готовят?

Опять. Всякий бред лезет. Я мотаю головой в безотчетной попытке прояснить мысли. Только подобный ход едва ли помогает справиться с тревогой. Сердце колотится у самого горла, жаждет вырваться на свободу.

- Надеешься на своих дружков? – издевательски хмыкает Шеров. – На крутого отчима? Или может, на дедулю-ректора? Никто. Слышишь? Никто вам здесь не поможет. Кричите. Зовите. Бесполезно. Мы посреди леса. До «Клетки» вопли не долетят. Схема проверена опытным путем.

Каждая его фраза сочится самодовольством. Во взгляде горит превосходство. Пожалуй, этого парня можно было бы назвать красивым, черты лица у него правильные, приятные, вполне подходят под классические стандарты. Но я испытываю лишь омерзение, глядя на его ухмыляющееся лицо. Глаза блеклые, бесцветные, будто выгоревшие. Губы тонкие, еще и строго сжаты в одну линию, потому все его слова звучат для меня точно змеиное шипение.

Я против насилия. Против решения проблем через кулаки.

Но, дьявол побери, как сильно хочется, чтобы Захар врезал ему и стер это самодовольное выражение раз и навсегда.

- Давай, Громов, скажи, - требует Шеров. – Каково это, четко знать, никто не спасет, не придет на помощь, не вмешается и не вытащит тебя и твою девчонку? Ну, скажи, вкус слабости тебе нравится? Ты собой доволен?

- Я покажу, - чеканит Захар.

- Что? – насмешливо кривится Шеров.

- Каждый гребаный ответ.

Блондин делает шаг назад. Рефлекторно. И тут же стискивает кулаки, сводит челюсти, чуть ли зубами не скрипит от ярости.

Бьюсь об заклад, он уже чувствует. И слабость, и вкус собственной крови. Но быстро берет эмоции под контроль. Осознает, что другие не простят ему такую реакцию. Нужно срочно брать реванш.

- Поглядим, куда денется твоя бравада, когда дойдет до дела, Громов.

- Валяй, Белый, - коротко бросает Захар, причем делает это с таким видом, будто плюет в лицо главаря.

- Назвал мое тайное прозвище, - скалит зубы Шеров. – Серьезно? При левой девке? Ах, да, она же почти твоя невеста. Не зря же кольцо ей подогнал. Вот и отлично. Раз дело к свадьбе идет, то нечего тянуть. Пора провести первую брачную ночь.

От последней фразы невольно передергивает.

Брачная ночь. А это еще причем?

Я смотрю на его омерзительную ухмылку и уже тянет вымыться. Теперь понимаю, почему Карина настолько сильно опасалась Шерова. Есть в нем нечто больное, ненормальное, извращенное.

«Белый». Это кодовое имя? Джокер упоминал, что у каждого члена студенческого клуба есть секретное прозвище. Посторонним их знать нельзя. Так «Ангелы» лишь между собой общаются.

Шеров взмахивает рукой, подает знак кому-то позади себя. Опять раздается гулкий звук, вынуждающий поморщиться. Удар в гонг будто предупреждение о грядущей угрозе.

- Ты знаешь, что нужно делать, Громов, - заключает блондин. – Ты провалил это испытание на первом курсе. Отказался от завершения инициации. Но ничего, мы дарим второй шанс войти в наши ряды.

- Нет, - холодно бросает Захар.

- Повтори.

- Я свое слово сказал, - резко заявляет парень. – Еще тогда. Ни черта с тех пор не поменялось.

- Шутка затянулась, - рявкает Шеров. – Ты решил, будто можешь диктовать условия, но нет. Мы тебе зубы обломаем, Громов. Ты выполнишь приказ.

Захар больше ничего не отвечает. Выразительно оскаливается. А меня потряхивает от разительного контраста. Парень нежно и осторожно касается моего тела, явно контролирует свои движения. Но вид у него дикий, абсолютно безумный, в его зеленых глазах разверзается настоящий ад.

Для врагов он зверь. Беспощадный хищник. Для меня – любимый. Самый ласковый в мире. Только здесь становится все мрачнее и страшнее, каменные стены словно наступают, сдвигаются, обрушиваются на плечи.