Жажда власти. История заговоров от Рюриковичей до Романовых

Засилье немцев в правлении российскими делами вызывало протест и у дворян, и у простого народа. Артемий Волынский, введенный Бироном в кабинет министров, быстро забыл своего благодетеля и даже стал интриговать против него и прочих немцев, окружавших Анну, желая самому стать первым в государстве лицом после императрицы. Его послание к Анне Иоанновне разоблачало деяния немцев-обманщиков у трона российского, но разгневало и саму Анну, и всесильного к тому моменту Бирона. На следствии, возбужденном против А. Волынского, было выяснено: в кружке близких друзей (П. М. Еропкин, И. Эйхлер, П. И. Мусин-Пушкин и др.) он предавался государственной измене, разрабатывая проект «о поправлении внутренних государственных дел» и задумывая государственный переворот (последнее обвинение опиралось на генеалогическое древо Волынского, роднившее его с Романовыми). В 1740 г. Волынский был казнен, а за два года до этого на власть покушался самозванец Иван Миницкий, выступавший под именем Петрова сына, Алексея Петровича. После расследования и ареста всех причастных к делу о самозванстве Миницкий был посажен на кол…

Вопрос о престолонаследии для Анны Иоанновны был весьма важным: ей не хотелось, чтобы после ее смерти царскую линию продолжала ветвь Петра I (а все к этому шло, поскольку народ, армия, дворяне и духовенство с любовью взирали на цветущую красавицу Елизавету Петровну). Используя против Елизаветы указ Петра Великого, Анна еще при жизни назначила себе наследника: своего внучатого племянника Ивана, сына Анны Леопольдовны и принца Антона-Ульриха Брауншвейг-Бреверн-Люнебургского (напомним, что Анна Леопольдовна была дочерью старшей сестры Анны, Екатерины Мекленбургской). За смертью Ивана Антоновича, «любезнейшего внука», престол должен был перейти к потомству Антона-Ульриха и Анны Леопольдовны. Регентом при нем был объявлен Бирон, за которого не только сама Анна радела, но и выступили Остерман, Миних, князь Черкасский, Бестужев и пр. Племянница Анны Иоанновны, принцесса Елизавета-Екатерина-Кристина, крещенная в России Анной, была в сложных отношениях с теткой и даже места в регентском совете не получила; другая причина такой немилости объясняется Бироном: «Принцесса, правда, не глупа, но у нее жив отец, тиран своих подданных; он тотчас явится сюда, начнет поступать в России, как в своем Мекленбурге, вовлечет наше государство в пагубные войны и приведет его к крайним бедствиям…[64]»Ему вторили Миних и Черкасский: память о том, какой скандал Карл-Леопольд Мекленбургский устроил во время свадьбы дочери и принца Антона-Ульриха Брауншвейгского, которого считал своим заклятым врагом, была еще свежа.

Через два месяца после рождения наследника Анна Иоанновна, последняя русская на российском престоле, скончалась «на горшке» (Е. В. Анисимов) от сильного приступа мочекаменной болезни…

Иван VI Антонович (1740–1741) и его регенты

Этому бедняге поцарствовать не удалось, хотя он и числился в качестве российского императора целый год. Возвели Ивана Антоновича на престол огромной страны, когда ему едва исполнилось два месяца от роду. Эрнст-Иоганн Бирон, герцог Курляндский, назначенный при младенце-императоре регентом, любимец покойной императрицы Анны, был человеком далеко не глупым, хотя таковым его рисует российская историография: рода бедного, но знатного, с некоторым образованием. Среди его добрых дел — присоединение Курляндского герцогства к России, снижение подушной подати и разрешение караульным стоять в зимние морозы на часах не в одних мундирах(!), как прежде было заведено, а в теплых шубах (последнее он провел в качестве регента при Иване VI).

Кстати, интересно, что при объявлении императором и во всех официальных документах Иван Антонович имел номер третий, считая от первого русского царя Ивана Грозного; позднее его «титулярный» номер увеличился, поскольку царями стали считать еще и великих князей московских. Но отношение к регенту сложилось в России преотвратительное: его боялись и ненавидели, как прежде Меншикова, даже больше. Ведь тот, при всех своих недостатках, был свой, русский, да еще и Петров любимец.