Жажда возмездия

— Случилось немыслимое: в то время, как некоторые наши отряды перестраивались, они были вовлечены в беспорядочное бегство теми войсками, которые уже успели произвести маневр. Одновременно швейцарцы появились из леса и атаковали с флангов, что вызвало дополнительную панику. Две трети армии отступили, даже не начав сражаться!

— Вы встретили швейцарцев?

— Да. И, признаюсь, это было страшно! Вдруг я увидел, как появилась пехота: плечом к плечу шли примерно восемь тысяч человек, выставив впереди себя пики, раза в два длиннее, чем наши копья, огромный ощетинившийся еж, над которым развевались зеленые флажки и большое белое знамя. Эти люди сражались с открытыми руками, в коротких кирасах, одетых на кожаные куртки, а на головах у них были металлические шлемы. Казалось, что они вышли из сказки и сеяли ужас и страх.

Обернувшись назад в седле, Фьора увидела покинутый лагерь с его роскошными палатками, пушками и всем имуществом. Луч неожиданно появившегося солнца позолотил шар, украшавший верхушку ярко-красной палатки герцога.

— И герцог Карл бросает все это?

Панигарола пожал плечами:

— Невероятно, но это так. В этом лагере швейцарцам достанется, наверное, самая богатая добыча, какая вообще была до сих пор . Мне кажется, — добавил он, — что мы теперь можем не торопиться. Нас никто не преследует… У швейцарцев мало кавалерии. Кроме того, они все сейчас заняты грабежом.

— Где монсеньор герцог? — спросил Баттиста.

— Он впереди нас. Мы должны присоединиться к нему во Франш-Конте, в Нозеруа. Но мы остановимся передохнуть в гостинице в Жупе. Мне кажется, — слегка усмехнулся он, — что донна Леонарда оценит мой план по достоинству.

— Я ценю уже то, мессир посол, что вы не пробуете пуститься в галоп и посмотреть, что из этого получится…

Горстка людей вокруг сломленного собственным бессилием принца — вот что можно было увидеть на другой вечер в маленьком городке Нозеруа, расположенном на склоне холма, похожем на протянутую к небу ладонь. От огромной армии герцога Карла осталось одно воспоминание. Нельзя сказать, что многие погибли в той битве, но из-за страха, обуявшего итальянцев, остальные отряды были смяты и рассеяны на огромной территории по разным направлениям. Оставляя поле боя, герцог отдал приказ, чтобы как-то остановили эту ужасную панику, но сделать уже ничего было нельзя.

Оглохшая и ослепшая от страха армия бежала, как стадо оленей от лесного пожара.

Пасмурным утром жители городка увидели, как по улицам проезжал в сверкающих доспехах бледный человек, из которого, казалось, ушла вся жизнь, и его устремленный куда-то вдаль взгляд ничего не видел. Он ехал своей дорогой по заснеженной улице, и удары копыт его лошади были совсем не слышны. Он, ехал в сторону замка, и все вокруг низко склонялись перед ним.

Но ветерок разносил по толпе легкий шепот о том, что среди сопровождавших его сеньоров уже не было сеньора Нозеруа, Хьюге де Шалон-Оранжа. Если его не было в свите, чтобы открыть ворота замка человеку, которого он любил, с ним должно было произойти что-нибудь плохое, и поэтому над Нозеруа повисла печаль, еще более удручающая, чем свинцовые облака в небе . Герцога приветствовали, но сдержанно, а многие крестились, как при виде похоронной процессии. И ворота замка закрылись за принцем, который впервые изведал такое поражение. Казалось, что он ранен смертельно…

Однако когда Панигарола и его спутники приехали в замок, они увидели перед собой бурлящего активной деятельностью человека. Карл разослал гонцов на все дороги, чтобы те приводили к нему сбежавших с поля боя солдат; написал письма в Лотарингию и Люксембург, чтобы ему выслали оттуда артиллерию, в Бургундию и Безансон — с просьбой о деньгах и о продовольствии. Но больше всего удивляло, что он без конца разговаривал, а ведь раньше Карл предпочитал молчание.

Он всем объяснял: исход битвы — это дело случая, обязанного собою трусости прежде всего итальянцев, а затем пикардийцев, англичан и валлонцев. И как только он наберет новую армию, но в этот раз из настоящих храбрецов, тут же вернется в Швейцарию.

— Самое большее, за неделю, — заявил он пораженному Панигароле, — мы разобьем новый лагерь здесь, недалеко от Салена. Оливье де Ла Марш, которому я уже написал, займется всем необходимым.

Затем он повернулся к Фьоре, которая с недоумением смотрела на него:

— В вашей первой войне вам не повезло, но я обещаю вам, что скоро вы увидите что-нибудь получше… гораздо лучше и очень скоро.

— Монсеньор, — пробормотала она, — простите, что осмеливаюсь задавать вам вопросы… Но есть ли сведения… о графе Селонже?

В глазах герцога промелькнул огонек.

— Нет. Как и о моем брате, с которым он рядом сражался. Но я искренне надеюсь, что с ними не случилось ничего плохого, потому что в той же куче я видел и принца д'Оранжа, которому было поручено командование авангардом. Может быть, скоро мы все узнаем…