Жажда жизни

Почему Сильва больше не участвует в гонках? Физически он здоров. Психологические проблемы? Страх перед гонками из-за аварии? Потому он пьет – топит отчаяние в алкоголе? Какая жалость – наблюдать такое драматическое падение всеобщего любимчика и некогда великого пилота.

Разочарование и ярость сдавили грудь, словно клещи.

К черту. Я не обязан видеть это дерьмо.

Даже если я не могу гоняться, это не значит, что мне это необходимо.

Мне не нужны гонки. Мне просто нужно напиваться и трахаться. Это все, что мне сейчас нужно. И всегда будет нужно.

Лжец.

Я лжец и трус. И именно потому я сижу в комнате ожидания, чтобы встретиться с психотерапевтом.

Может, мне нельзя помочь.

Я бросаю журнал на стол и поднимаюсь на ноги, готовый уйти, как двери открываются, открывая лучший образец того, во что я бы сейчас забурился.

Взглядом я пробегаюсь по подтянутым, стройным ногам, обтянутым юбкой-карандашом, которую я бы с радостью задрал, чтобы увидеть, без сомнений, изумительную киску. В юбку заправлена бледно-розовая блузка, прикрывающая пару грудей, размер которых кажется фантастическим. На ее плечах лежат шелковистые волосы цвета блонд. Волосы, в которых я бы с наслаждением запутался руками, пока трахал бы эти ярко-красные губы, получая удовольствие от зрелища размазывающейся по моему члену алой губной помады.

Член пульсирует в джинсах, более чем готовый сделать ей предложение.

— Мистер Сильва, — она делает шаг вперед. — Я доктор Харрис. Но, прошу, зовите меня Индия.

Она доктор Харрис?

Эта «задери свою юбку повыше и дай мне трахнуть тебя сейчас же» женщина — мой психотерапевт.

Просто зашибись. Я не могу трахнуть своего психотерапевта.

Я сдерживаю свой член и, когда говорю, улыбаюсь ей лучшей улыбкой, которая всегда заставляет женские трусики упасть на пол.

— А вы можете называть меня Леандро.

— Леандро. Хорошо.

Я ясно вижу, как ее щеки покраснели. Так же вспыхивают все женщины, что хотят меня трахнуть.

Прекрати. Она твой психотерапевт.

Пока еще нет. Это только мой первый сеанс, чтобы увидеть, понравимся ли мы друг другу.

Можем и не понравиться.

Кого я обманываю? Она мне определенно нравится. Ну, она будет мне нравиться до тех пор, пока я не кончу, после чего я не захочу с ней повторных встреч.

Действительно ли я хочу потерять возможность получить помощь от блестящего психотерапевта из-за прихоти трахнуться, когда могу сделать это позже с какой-нибудь другой девицей?

— Я извиняюсь, что немного опоздала на нашу встречу.

— Никаких проблем. — Я следую за ней в ее кабинет.

Обычный кабинет психотерапевта, все в нейтральных тонах и призвано успокаивать. Не то чтобы я бывал в кабинетах психотерапевтов прежде.

— Прошу, садитесь, — она указывает на удобно выглядящее кресло, сама садится в такое же, расположенное напротив, всего в нескольких футах от меня, и разделяет нас лишь кофейный столик. — Может, вы хотели бы попить, прежде чем мы начнем?

— Нет, все в порядке. Спасибо, — говорю, пока глазами изучаю ее ноги, которые она только что скрестила.

Она прочищает горло, отрывая мой взгляд и направляя его выше, к ее глазам.

Потянувшись вперед, она поднимает журнал из манильской бумаги и кладет его себе на колени.

— Итак, это наш ознакомительный сеанс. Он поможет узнать о тебе немного больше и понять, какого рода помощь тебе нужна. Также благодаря этому сеансу ты узнаешь меня и увидишь, подходим ли мы друг другу, и думаешь ли ты, что я смогу тебе помочь.

Мы определенно подходим друг другу. Она голая, я в ней.

Кажется, мы бы сошлись идеально.

— Я буду делать записи, если тебе это не доставит неудобств. Некоторые психотерапевты предпочитают записывать сеансы на кассеты, но мне ближе ручка и бумага.

— Нормально. Без разницы. — Я слегка улыбаюсь ей, так что не кажусь придурком, какой я есть на самом деле.

Она отвечает на улыбку и наши взгляды встречаются.

Я прочувствовал эту улыбку вплоть до моего члена.

Она отводит взгляд в сторону, смотрит на журнал. Открывая его, она поднимает ручку со стола и держит ее напротив страницы.

— Итак, давай начнем с причины, почему ты здесь.

Сказать ей, почему я здесь.

Я здесь, потому что моя жизнь пошла под гребаный откос. Из-за одной аварии.

Не хочу перед кем-либо звучать ноющим говнюком, но знаю, что лучше признаться в своем дерьме этой женщине.

— Это была авария. — Мой голос ровный.

Она кивает и начинает записывать.

— На трассе. Я пилот, гонщик.

— Привела ли эта авария к серьезным травмам? — Ее взгляд встречается с моим. Она смотрит на меня так, словно не знает, а в ее словах явственно слышится абсолютное незнание.

Я думал, что мир знал обо мне все.

Но, может, не она.

Понимание этого немного расслабляет меня, и откуда-то берется желание рассказать этой женщине все.