Жажда жизни

– Доктор, брат хочет сообщить мне хорошую новость. Можно?

– Полагаю, что можно. Обождите, – минуточку, минуточку. Позвольте, я взгляну. Что ж, отлично, прямо—таки отлично! Теперь рана быстро начнет затягиваться.

Когда доктор вышел, Винсент попросил Тео рассказать новость.

– Винсент, – сказал Тео. – Я... ну, как тебе сказать... я встретил девушку.

– Правда, Тео?

– Да. Она голландка. Иоганна Бонгер. Очень похожа на нашу мать, Винсент.

– Ты ее любишь, Тео?

– Да. Я был одинок без тебя в Париже, Винсент. Раньше, до твоего приезда в Париж, мне никогда не бывало так плохо, но после того, как мы прожили вместе целый год...

– Со мной нелегко было жить, Тео. Боюсь, я доставил тебе много хлопот!

– Ох, Винсент, если бы ты знал, как часто я мечтал войти в квартиру на улице Лепик и опять увидеть твои башмаки у порога и сырые полотна на моей кровати! Однако хватит нам болтать. Тебе нужен покой. Я только посижу рядышком с тобой – вот и все.

Тео пробыл в Арле два дня. Он уехал лишь после того, как доктор Рей заверил его, что Винсент быстро поправится и что он, доктор, будет заботиться о нем не только как о своем пациенте, но и как о друге.

Рулен навещал Винсента каждый вечер и приносил цветы. По ночам Винсента мучили галлюцинации. Чтобы избавить его от бессонницы, доктор Рей пропитывал его подушку и матрац камфарой.

На четвертый день, убедившись, что Винсент вполне в здравом рассудке, доктор перестал запирать дверь и велел внести в комнату мебель.

– Можно мне встать и одеться, доктор? – спросил Винсент.

– Если вы чувствуете себя достаточно крепким, Винсент. Когда пройдетесь и немного подышите свежим воздухом, зайдите ко мне в кабинет.

Арльская больница помещалась в двухэтажном доме, построенном в виде четырехугольника, с двориком посредине, где было множество великолепных цветов и папоротников, а дорожки были посыпаны гравием. Винсент медленно прошелся по двору и через несколько минут был уже в кабинете доктора Рея, на первом этаже.

– Ну, как вы себя чувствуете, встав с постели? – спросил доктор.

– Очень хорошо.

– Скажите, Винсент, зачем вы это сделали?

Винсент долго молчал.

– Не знаю, – ответил он наконец.

– Что вы думали, когда вы это делали?

– Я... я не думал, доктор.

Прошло несколько дней, Винсент быстро набирал силы. Однажды утром, когда Винсент разговаривал с доктором Реем в его кабинете, он взял с умывальника бритву и открыл ее.

– Вам надо побриться, доктор, – сказал он. – Хотите, я вас сейчас побрею?

Доктор Рей попятился в угол и заслонил лицо ладонью.

– Нет, нет, не надо! Положите бритву!

– Но я в самом деле превосходный цирюльник, доктор. Я могу вас побрить отличнейшим образом.

– Винсент! Положите бритву на место!

Винсент засмеялся, закрыл бритву и положил ее на умывальник.

– Не пугайтесь, доктор. С этим теперь покончено.

В конце второй недели доктор Рей разрешил Винсенту работать. Служитель сходил к нему домой и принес мольберт и холсты. Чтобы развлечь Винсента, доктор Рей согласился ему позировать. Винсент писал его медленно, по нескольку минут в день. Когда портрет был готов, Винсент преподнес его доктору.

– Я хочу, чтобы вы хранили его в память обо мне, доктор. У меня нет другой возможности выразить вам свою благодарность за вашу доброту.

– Вы очень любезны, Винсент. Я весьма польщен.

Доктор унес портрет домой и прикрыл им трещину в стене.

Винсент пробыл в больнице еще две недели. Он писал дворик, залитый солнцем. Работал он теперь в широкополой соломенной шляпе. Больничный дворик с его цветами доставил ему материал для работы на эти две недели.

– Вы должны заходить ко мне каждый день, – говорил доктор Рей, пожимая Винсенту руку у ворот больницы. – И, помните, никакого абсента, никаких волнений, никакой работы на солнце без шляпы.

– Обещаю вам, доктор. И большущее спасибо за все.

– Я напишу вашему брату, что вы совершенно здоровы.

Винсент узнал, что хозяин его квартиры намерен расторгнуть с ним контракт и сдать его комнаты какому—то торговцу табаком. Винсент был всей душой привязан к дому. Именно здесь пустил он корни в землю Прованса. Он расписал его весь, до последнего дюйма, внутри и снаружи. Он сделал его пригодным для жилья. Несмотря на все происшедшее, он считал этот дом своим на всю жизнь и был полон решимости бороться за него всеми средствами.

Сначала он боялся ложиться спать в одиночестве, так как его мучила бессонница, перед которой была бессильна даже камфара. Чтобы избавить Винсента от невыносимых галлюцинаций, пугавших его, доктор Рей дал ему бромистого калия. В конце концов голоса, шептавшие ему на ухо странные, небывалые слова, смолкли, чтобы зазвучать вновь только во время ночных кошмаров.