Жажда жизни. Повесть о Винсенте Ван Гоге

— О той самой. Твоя жена должна быть похожа на нее, Винсент, она должна быть из тех, кто прошел через все несчастья и горести жизни…

— Ну, а что она найдет во мне? В человеке об одном ухе?

Маленький Винсент, проснувшись, открыл глазки и улыбнулся. Тео взял ребенка из кроватки и передал его Винсенту.

— Он такой мягкий и тепленький, словно щенок, — сказал Винсент, прижимая его к груди.

— Слушай, ты, медведь, разве так держат младенца?

— Да, боюсь, что я умею держать только кисть и палитру.

Тео взял ребенка на руки и бережно прижал его к плечу, касаясь щекой каштановых локонов мальчика. И дитя, и Тео на миг показались Винсенту как бы высеченными из одного куска камня.

— Ну что ж, Тео, — сказал Винсент со вздохом, — у каждого человека своя дорога. Ты создал живое существо… а я создаю картины.

— Да, Винсент, видно, так уж тому и быть.

В тот же вечер у Тео собрались друзья Винсента по случаю его приезда в Париж. Первым пришел Орье, изящный молодой человек с волнистыми волосами и бородой, которая росла у него по обе стороны выбритого подбородка. Винсент провел его в спальню, где у Тео висел натюрморт Монтичелли — букет цветов.

— Вы пишете в своей статье, господин Орье, что я единственный художник, который улавливает в колорите вещей металлическое звучание, блеск драгоценного камня. Но посмотрите на этот натюрморт. Фада достиг этого за много лет до того, как я приехал в Париж.

Однако вскоре Винсент оставил споры с Орье и в знак благодарности за статью преподнес ему одно из своих полотен с кипарисами, написанных в Сен-Реми.

Ввалился Тулуз-Лотрек, запыхавшийся после шести маршей лестницы, но, как всегда, говорливый и в любую минуту готовый отпустить непристойную шутку.

— Винсент, — воскликнул он, пожимая приятелю руку. — Знаешь, там на лестнице я видел гробовщика. Как по-твоему, кого он дожидается, тебя или меня?

— Тебя, Лотрек! На мне он много не заработает.

— Предлагаю небольшое пари, Винсент. Спорим, что твое имя будет занесено в его приходную книгу раньше моего.

— Идет! А на что мы спорим?

— На обед в кафе «Афины» и билет в Оперу.

— Я бы просил вас, ребята, шутить чуточку повеселей, — слабо улыбнулся Тео.

Вошел какой-то незнакомый человек, поглядел на Лотрека и уселся на стуле в самом дальнем углу. Все ждали, что Лотрек представит его, но тот продолжал разговаривать как ни в чем не бывало.

— Познакомь же нас со своим другом, — сказал Лотреку Винсент.

— А он мне не друг, — расхохотался Лотрек. — Это мой сторож!

В комнате наступила напряженная тишина.

— Разве ты не знаешь, Винсент? Месяца два я был non compos mentis[30]. Говорят, что это от злоупотребления спиртным, так что теперь я пью только молоко. Я пришлю тебе пригласительный билет на мою очередную вечеринку. На нем ты увидишь любопытный рисунок — я дою корову, да только вымя у нее не на том месте, где надо.

Иоганна подала угощение. Все говорили одновременно, перебивая друг друга, в воздухе плавал табачный дым. Это напомнило Винсенту прежние парижские времена.

— А как поживает Жорж Сёра? — спросил он Лотрека.

— Жорж! Неужели ты ничего не знаешь?

— Тео не писал мне о нем, — сказал Винсент. — А что такое?

— Жорж умирает от чахотки. Доктор говорит, что он не дотянет и до дня своего рождения — ему скоро исполнится тридцать один.

— От чахотки? Как же это, ведь Жорж был такой крепкий! Какого же черта…

— Он слишком много работал, Винсент, — объяснил Тео. — Ведь ты не видел его уже два года. Жорж трудился, как вол. Спал два-три часа в сутки, остальное время работал с дьявольским ожесточением. Даже его добрая мамаша была не в силах спасти его.

— Значит, Жоржа скоро не станет, — задумчиво произнес Винсент.

Явился Руссо, притащив Винсенту кулек своего печенья. Папаша Танги, все в той же круглой соломенной шляпе, преподнес Винсенту японскую гравюру и сказал горячую речь но поводу того, как они все рады снова видеть Винсента в Париже.

В десять часов Винсент, несмотря на протесты друзей, сходил в лавку и купил большую банку маслин. Он заставил есть эти маслины всех, даже незнакомца, пришедшего с Лотреком.

— Если бы вы хоть раз увидели, как прекрасны серебристо-зеленые рощи олив в Провансе, — восторженно говорил он, — право же, вы ели бы маслины до конца своих дней!

— Кстати, если уж речь зашла об сливовых рощах, Винсент, — сказал Лотрек, — как тебе понравились арлезианки?

Утром Винсент вынес коляску на улицу и поставил ее около дома, чтобы малыш мог полежать часок на солнышке под присмотром Иоганны. Затем Винсент вернулся в квартиру, скинул пиджак и долго стоял, оглядывая стены. Они были украшены его картинами. В столовой, над камином, висели «Едоки картофеля», в гостиной «Вид в окрестностях Арля» и «Рона ночью», в спальне «Фруктовый сад в цвету». К отчаянию горничной, под кроватями, под диваном, под буфетом, в чулане были свалены целые кучи полотен, еще не вставленных в рамы.