Жажду утоли огнем (Сборник)

Но оказалось, что активность очень заразительна. В чем я тут же убедилась… Едва машина остановилась, к ней подбежали оба пожарных, оставив своего раненого на траве и ринулись в кабину с обеих сторон… Водитель вылетел из кабины, словно кукла, – он не ожидал, что события начнут разворачиваться столь стремительно… Но пока летел на землю, очевидно, успел все оценить и понять… Вскочив, он не бросился к машине выяснять – почему его остановили и выбросили из-за руля. Он что есть мочи припустил к воротам лагеря. Ворота на миг приоткрылись, и он шмыгнул за колючую проволоку…

Парни-пожарные выбросили из кузова какие-то ящики, тяжело плюхнувшиеся на землю, я помогла им поднять в кузов и положить вдоль борта человека на носилках. Один остался наверху, другой бросился в кабину… Мотор заглох и никак не хотел заводиться. Парень выскочил из кабины и начал проворачивать мотор железякой, которую шоферы называют «кривой стартер».

– Кто у вас там? – кивнула я на кузов машины, куда погрузили раненого.

– Генка Сафронов, – ответил пожарный, на миг остановившись. – Пацан еще, без году неделю у нас служит, лез вперед, героем хотел стать… Ну вот, теперь – стал… Горящей сосной его придавило. Пока вытащили его – обгорел весь…

– Жив? – спросила я.

– Жив, – вздохнул парень. – Да что толку… Вряд ли до больницы довезем… Сильно обгорел… Да заводись же ты, сволочь!

Мотор наконец чихнул, зафыркал, парень рукой нажал на педаль газа, и машина завелась. Он забрался в кабину, и через мгновение машина скрылась за поворотом дороги за стеной молоденьких елочек…

«Этот обгоревший парень принимал решения сам… – подумала я. – И теперь никто не знает – выживет ли он… Он не ждал приказов, а действовал. Не повезло? Или это неизбежная расплата за любую самостоятельность и активность?.. А может быть, все не так – и виною всему собственная глупость этого паренька, мечтавшего стать героем».

Глава четвертая

Тем временем Григорий Абрамович с московским полковником и милицейским майором приняли решение не предпринимать активных действий и ждать, как будут разворачиваться события дальше… Не знаю, насколько рациональным было такое решение, но предложить ничего другого и я не могла бы. Необходимость эвакуировать лагерь понимали все, но как выполнить это решение – не знал никто… Дело осложнялось отсутствием спецтранспорта для перевозки заключенных. Он давно должен был быть на месте, но ни одна машина до сих пор не пришла… Не знаю, как Григорий Абрамович, а я видела в этом еще одно доказательство вмешательства ФСБ в нормальное течение событий…

Не штурмовать же, в конце концов, этот чертов лагерь! А Кузин нас словно провоцировал на это…

Всеобщая суета поднялась как-то внезапно. Кто-то из командиров получил по рации сообщение, и через мгновение о новости знали все, кто собрался на поляне перед лагерными воротами…

– Полоцкое горит!

Бросил нам на бегу Григорий Абрамович:

– Возвращаемся! Быстро!

И мы быстрым шагом устремились вслед за двинувшимися уже в сторону деревни спасателями…

Всех тревожила одна мысль – если горит Полоцкое, это означает, что огонь обошел село справа, и лагерь через некоторое время окажется в огненном кольце. И сколько осталось этого времени – не знал никто…

* * *

…Село горело с одного края, и огонь перебирался от дома к дому как-то скачками. Каждый дом словно сопротивлялся напору пламени и упорно не хотел загораться, продлевая свое существование на минуты… Потом он вспыхивал, и в небо поднимался еще один огромный костер, открывая дорогу огню к следующему строению…

Часть семей успели уговорить и вывезти, прежде чем огонь подошел вплотную к Полоцкому. И все равно в селе оставалось слишком много народа, чтобы можно было надеяться на то, что обойдется без трагических происшествий… По улицам метались женщины и даже дети. С детьми разговор у нас был короткий, их трудно было только поймать, а там их просто запихивали в фургон и бросались ловить следующего. В фургоне стоял один из наших и следил, чтобы никто не прошмыгнул обратно.

С женщинами так просто было не сладить. Они не хотели отходить от своих домов, пока те не начинали гореть так, что близко стоять было уже невозможно, жар обжигал лицо… Одна сухая старуха сопротивлялась двум спасателям так ожесточенно, что они оставили попытки увести ее от только что загоревшегося дома. Она стояла до тех пор, пока не вспыхнули волосы у нее на голове. На старуху набросили кусок тряпки и уже вялую и как бы сгоревшую вместе со своим домом увели от огня…

От дома к дому огонь пробирался по селу, поджигая все новые дома. Усилился ветер, который разносил искры и какие-то горящие лохмотья далеко вперед, создавая опасность, что скорость распространения пожара по селу увеличится… Сложность была еще и в том, что на противоположной стороне улицы дома стояли почти вплотную к деревьям, и спасти их от пламени, когда оно доберется до этих деревьев, было невозможно…