ЖД (авторская редакция)

— Я не гулял с ней,— в который раз повторил Василий Иванович. Другой бы на его месте рассердился, но у васек эта эмоция не получалась.

— Значит, пусть и другие не гуляют. А в Дегунино пойти вам надо. Я с ней завтра сама поговорю. Ты не лезь. Ступай, спи. Но Василий Иванович не спал. Если б не синдром Василенко, он в эту ночь непременно наложил бы на себя руки.

Но у васек не было и этого умения.

4

— Аня,— серьезно и по возможности доброжелательно сказала Катерина. Ей трудно было разговаривать с хазарами — у нее действительно было на них безошибочное чутье, и любить их ей было не за что. Но она держалась изо всех сил и даже улыбалась.— Аня, Василию Ивановичу нельзя оставаться в Алабине.

Анька посмотрела на нее с тоской. Она чувствовала, что ее странствие так просто не закончится.

— Ему надо пойти в нашу главную деревню,— сказала Катерина.— В Дегунино, Аня. Ты, наверное, слышала про него.

— Да, слышала. Там боевые действия.

— Ну, боевых-то нет,— уверенно сказала Катерина.— Какие боевые… Не это страшно. Страшно, что яблонька наша сохнет и печка портится. А поговорить с ними может только Василий Иванович. Другого такого специалиста у нас нет.

— А откуда вы знаете, что там с печкой?— спросила Анька.

— Мы все знаем. У нас эта связь поставлена.

— А он уже знает, что ему надо туда идти?

— Знаю, знаю, Анечка,— мелко закивал Василий Иванович.— Надо печку посмотреть, это святая наша печка… Это такое особенное у нас место. Если я печку не посмотрю, может, и Дегунино погибнет…

— И яблоньку,— твердо добавила Катерина.

— И яблоньку,— тихо повторил Василий Иванович.

— Может, при обстреле повредило или что,— сказала Катерина.— Ты пойми, Аня. Ты можешь, конечно, вернуться домой. Тогда Василию Ивановичу придется идти одному. Отправить с ним мне некого. Здесь есть неподалеку поезд, но в поезде, сама понимаешь, его могут схватить. Могут и с тобой, но один он не сумеет убежать. А ты уже несколько раз спасала его, спасибо тебе за это большое.

— Ты можешь вернуться, Анечка,— снова закивал Василий Иванович,— даже и лучше, если вернешься… Правда, вернись…

— Что ты, Василий Иванович,— сказала Анька твердо.— Конечно, я пойду с тобой. Здесь мы, наверное, кому-то мешаем.

Она не могла не подколоть Катерину. Очень уж уверенно та держалась, очень уж доброй и надежной выглядела — не будучи на деле, как выясняется, ни доброй, ни надежной. Анька знала таких уверенных в себе людей и не любила их. К тому же у Катерины на щеке была большая бородавка, и это тоже настраивало Аньку против нее.

— Вот ты какая, Аня,— сказала Катерина.— Ну, и к лучшему. Такой можно доверить Василия Ивановича.

Анька хотела сказать, что ей никто его не доверял, она сама все решила и, собираясь совершить подвиг, не спрашивала разрешения на это. Но заедаться с Катериной она не стала. Это обесценивало подвиг.

— Прямо после завтрака и идите,— сказала Катерина.— До Дегунина неблизко, кружным путем километров пятьсот. Лучше всего до Копосова поездом, а там либо по реке, либо лесом…

— Да в Дегунино-то дойду я,— засуетился Василий Иванович,— в Дегунино как не дойти…

Анька хотела отказаться от завтрака, но поняла, что гордость гордостью, а поесть надо. Путь предстоит долгий. Она уже научилась понимать цену горячей еде.

…Когда они вышли из Алабина и по заросшей бетонке зашагали к лесу, где им вновь предстояло невидимо для охраны пересечь линию запретки,— Анька почувствовала странное облегчение. Оно знакомо только очень тревожным людям, для которых дом — всегда нечто временное, а дорога — то, чего отнять невозможно. Тут ни у кого не надо было ютиться из милости. Скоро они вошли в лес, полный свиста и щебета, запахов и ягод. Василий Иванович со своим рюкзачком, покряхтывая, шел следом.

— А хорошо, Василий Иванович,— сказала Анька.— Лучше так, правда?

Василий Иванович посмотрел на нее с испугом, но ничего не сказал.

— Вместе весело шагать по просторам, по просторам, по просторам,— запела Анька. Василий Иванович шел следом и молчал. Это была не его песня.

глава девятая. Родительская суббота

1