ЖД (авторская редакция)

— Хор-рошо. Я его сам посмотрю. Ты Евдокимова не думаешь на посвящение представлять?

— Я бы его сразу на пятую представил, — доверительно сказал Плоскорылов, чуть понизив голос. Было неизъяснимым наслаждением на равных обсуждать с посвященным представления, награды и прочие карьерные подвижки. — Но ты же знаешь, он без высшего…

— Ну и зачем смершевцу высшее? Ты думаешь, у самого, — Гуров возвел глаза, — Академия за плечами? Все сам, своим горбом. Представляй, представляй. По нему пятая ступень давно плачет. Сам-то про инициацию думаешь?

Плоскорылов смутился. Он проклинал свою способность мгновенно, девически-нежно краснеть.

— Наш долг, инспектор, — служить нордическому Отечеству, а прочее в руках Одина…

— Ну ладно, перед своими-то, — ласково осадил его Гуров. — Ты еще каблуками щелкни. Каблуками пусть Пауков щелкает, а ты, иерей, готовься. Я ведь не просто так езжу, секешь?

Плоскорылов поднял на инспектора глаза, полные собачьего обожания.

— Да, да. Ты парень не из простых, я за тобой не первый день слежу. Такие знаешь теперь как ценятся? Сам видишь, настоящий варяжский дух в войсках — редкость почти неслыханная. А у тебя в штабе все уставники один к одному. Значит, внедряешь. Ты думаешь, тебе вечно в Баскакове болтаться? Подожди, еще преподавать в академию пойдешь. Без войскового опыта ничто не делается. Сам займусь. Не красней, не красней, нечего. Мне тебя повидать — праздник. Инициировать тебя будем в августе, лучший месяц для таких дел. Знаешь, кто посвятит-то?

— Не смею надеяться, — улыбнулся Плоскорылов. Он не допускал и мысли, что Гуров доверит инициацию кому-то другому.

— Корнеев, — сообщил инспектор, заговорщицки улыбаясь.

Такого шока Плоскорылов не испытывал давно. Корнеев был вечный дневальный — нерасторопный, огромный солдат с пудовыми кулачищами, тупой, как сибирский валенок, и категорически неспособный к воинской науке.

— Рядовой? — переспросил иерей.

— А какой же? — отечески улыбнулся Гуров. — Ты думаешь, все так просто? Нет, милый, седьмая ступень должна быть везде. И среди рядового состава есть наши… а как мы иначе узнаем о фактах недозволенного обращения? Кто за офицером присмотрит? Ты много не разговаривай об этом, но к Корнееву присмотрись. Он у нас такой… инициатор. Через него все лучшие прошли.

— И ты? — тупо спросил Плоскорылов.

— Почему я? — улыбнулся Гуров. — Меня… ну, узнаешь когда-нибудь. У меня вообще все не как у людей. Готовься, капитан. Числа восьмого и займемся. И вот еще что, — я, собственно, давно тебя спросить хочу… Тут девочки новой, из туземок, не появлялось?

Ни в лице, ни в голосе Гурова ничего не изменилось, но Плоскорылов привычным чутьем сразу угадал, что инспектор заговорил серьезно, и сквозь кажущуюся небрежность проступила наконец внутренняя сталь.

— Никого нового не замечал. А что?

— Ты присматривай, присматривай, — не вдаваясь в объяснения, как и подобало варяжскому командиру, продолжал Гуров. — Она может к вам прийти… причем не одна, улавливаешь? Она прибудет с таким мужчинкой лет сорока пяти, я тебе фотокарточку оставлю, — он полез в нагрудный карман френча и вытащил фото: представительный, с проседью, типичный чиновник уставился на Плоскорылова с тем тайным сознанием превосходства и вседозволенности, которое пробивалось у работников федерального уровня сквозь любой европейский лоск. — Ее фотоморды у нас покуда нет, но я уж расстараюсь. Если они куда и направятся, то к тебе. Либо в Дегунино, но уж там я ее лично перехвачу. Смотри, иерей, это очень серьезно. Если ты ее поймаешь — считай, полковничья звезда тебе обеспечена.

Плоскорылов второй раз за полчаса вспотел от неожиданности.

— Шахидка? — понимающе спросил он. — Предательство?

— Вроде шахидки, — кивнул Гуров, но Плоскорылов, отлично его изучивший, понял: все гораздо, гораздо серьезнее. — А предательство такое, что никакому Власову не снилось. Они, конечно, могут и поврозь, — но подозреваю, что явятся парой. Так уж ты, иерей, не пропусти. Я на Евдокимова надеюсь, но тут особая интуиция потребна. Не проморгай.

— Но, может, ты хоть объяснишь немного… в чем дело, чего от них ждать…

— А ничего не жди. Как увидишь новую туземку, так сейчас же мне и докладай. А ее под замок, всасываешь? Под хороший замок. Она может быть беременная, а может и не беременная. Если беременная — значит, сразу лично мне на мобилу скидывай. А как этого увидишь — так разрешаю тебе чпокнуть его на месте, своими руками. Ты человека когда-нибудь убивал?

Гуров привстал и наклонился близко-близко к лицу капитан-иерея. Плоскорылов взглянул в его птичьи серые глаза за круглыми стальными очечками и окончательно смутился.

— Вижу, — догадался Гуров; он вообще обо всем догадывался мгновенно. — Ну, ничего. Надо же начинать когда-то. Это хорошее будет начало, иерей. Полковнику без крови никак. Сам знаешь, дело прочно. В общем, много не болтай — кто знает, какие у них тут союзники… Я тебя предупредил.

— Ну конечно, — горячо сказал Плоскорылов.