Ждала тебя всю жизнь

Лукасу казалось, что его сердце вот-вот разорвется на куски. Как он это все допустил, почему ничего не заметил, не предотвратил? Он должен был контролировать ситуацию, но Бронте снова ослепила его. Только на этот раз не своим манящим, прекрасным телом, а своим слишком щедрым и открытым сердцем. Он не хотел причинить ей боль… Но сейчас ему приходилось признать одно: он шантажом вынудил ее выйти за него замуж, потому что знал: он никогда не сможет заслужить ее. Или сделать ее счастливой.

Ему придется сказать Бронте правду, она должна знать, что, несмотря на все его богатство и успешность, он был эмоциональным инвалидом, с тех пор как ему исполнилось семь лет. Именно поэтому он никогда не позволял себе скорбеть о брате, поэтому ему так трудно было общаться с Нико, поэтому он так старался контролировать любые чувства, которые испытывал к Бронте.

– Что произошло, Лукас? Все дело в том похищении? – Она осторожно коснулась кончиками пальцев шрама на его щеке. – Вот почему ты боишься впустить меня в свою жизнь?

Он убрал ее руку от своего лица и покачал головой. Ее сочувствие и жалость были просто невыносимы, он не заслуживал их. Но Бронте заслуживает правду, чтобы суметь защитить себя от него. Он смотрел, как садится солнце за линию горизонта и думал, как сильно отличается это роскошное место от подвала, в котором его держали.

– Меня долгое время мучили кошмары уже после того, как я оказался дома. Я до сих пор боюсь ездить в лифте и избегаю замкнутых пространств. – Впервые в жизни кому-то смог признаться Лукас. – Они держали меня в темном подвале три дня, я был в ужасе. Но по большей части меня просто игнорировали, за исключением того случая, когда они порезали меня, чтобы убедить моего отца заплатить выкуп.

– Ты ходил к психологу? – с искренним сочувствием спросила она. – Чтобы справиться с травмой?

– Не совсем. – Лукас невесело усмехнулся. – Мой отец однажды взял меня в свой офис на Манхэттене. Прошло чуть больше месяца с момента похищения, и его страшно раздражало, что я все еще просыпаюсь ночами в слезах, а школьные успехи по-прежнему оставляют желать лучшего. Он говорил, что я – его наследник не только потому, что я старший из близнецов, но и потому, что я сильнее характером, чем Алексей. Он говорил, что брат похож на нашу мать, – человек, который не может сдерживать свои порывы и нести ответственность.

– Но тебе же было всего семь лет! – в ужасе проговорила Бронте.

– Знаешь, что самое смешное? Я никогда не подвергал сомнению его оценку. Мне никогда не приходило в голову, что последующее пьянство Алексея и его увлечение наркотиками – точно такая же попытка привлечь внимание отца, как и мое собственное поведение. Я слишком поздно понял, что отцу плевать на нас обоих.

– Что тогда произошло в его офисе?

– Он сказал, что решил не платить похитителям выкуп. Федералы просили его заплатить, чтобы облегчить им поимку преступников, но он отказался. И очень гордился этим.

– Что? – Неподдельный ужас застыл на лице Бронте.

– Он сказал, что дело было не в деньгах, а в принципе. Я был ему не так сильно важен, как деловая репутация Блэкстоунов.

– Он просто подонок. – Ярость Бронте, казалось, пронзила оцепенение, которое сковывало Лукаса почти всю его жизнь. Он не хотел никому открываться, не хотел снова чувствовать эту боль.

– Я всю свою жизнь пытался быть таким же холодным, безжалостным ублюдком, как и он. И у меня это получилось.

Бронте обхватила ладонями его лицо и посмотрела прямо в глаза. Одинокая слезинка скатилась по ее щеке, но глаза были полны праведного гнева.

– Это неправда. Ты не такой, как он. И ты стоишь в миллиарды раз больше, чем тот чертов выкуп!

– Ты должна понять, Бронте, я не могу любить тебя, – сказал он, сжав ее ладони. – Потому что я уже не способен на такие чувства.

– Я не знаю, что именно ты считаешь любовью, Лукас, но это не какой-то грандиозный романтический жест. Это все те вещи, которые ты делаешь, чтобы показать людям, что они тебе небезразличны.

– Что ты пытаешься этим сказать? – растерялся он.

– Позволь мне кое-что тебе рассказать. Когда я была маленькой, отец ушел от мамы и от нас с сестрой. Он был редким эгоистом, а на нас ему всегда было плевать, но тогда я этого не понимала, а мама просто отказывалась в это верить. Однажды мама сказала, что мы поедем к нему, словами не передать, как я была тогда счастлива. Но когда отец открыл дверь, то даже не взглянул на нас с Дарси. Он велел маме уезжать и больше не беспокоить его. Это был последний раз, когда я видела этого человека. Я была раздавлена. Я запретила себе кого-то любить, к кому-то привязываться, чтобы больше никогда не ощущать этой боли. Но за то время, что мы с тобой провели вместе, я поняла одну очень важную вещь: я хочу, чтобы те клятвы, которые мы принесли сегодня друг другу, были настоящими.

– Бронте, я не смогу…