Жданов, отвали! (СИ)

– Ты успокоилась? – спрашиваю у двери в ванную.

Дверь открывается и из ванной выходит Надя.

– Да, – бросает на ходу. Бегло окинув меня взглядом, поджимает губы и проходит к своему шкафу, откуда достаёт ночную рубашку. На лице нет ни грамма косметики, глаза выглядят слегка покрасневшими.

Ее голос звучит как лёд когда она снова обращается ко мне, и девушку сам потряхивает мелкой дрожью, когда она говорит следующую фразу.

– Не можешь мыслить трезво рядом со мной? У меня есть кое что, что может тебя отрезвить. Если ты ещё хоть раз снова забудешься... я его не оставлю.

– Кто тебя спрашивать будет? Даже если бы даже это и случилось, мы бы пришли к правильному решению. Ты правда готова была бы сделать аборт?

Я не собирался рано становиться отцом, но мыслей об аборте никогда не приветствовал. Вот почему всегда слишком щепетильной относился к контрацепции. Теперь со мной творится говняшная  безалаберность. Не зря я полжизни избегал зависимости от женского тела. Больше брал и развлекался, чем парился моралью.

Надя сглотнула и ушла от прямого ответа.

– Знаешь, столько уже сказано сильных и мощных слов сегодня, что у меня голова скоро лопнет. Оставайся или уходи, потому что я хочу лечь уже.

Я понимаю, что она полностью игнорит мой вопрос. Пристально изучаю ее лицо, а внутри злости выше крыши. Сука. Хватаю Надю за запястье и встряхиваю словно куклу.

– Если когда–нибудь или даже сейчас забеременеешь и вздумаешь в одиночку что–то сотворить, голову откручу, понятно?

Бросаю ее и иду к выходу. Поздно вспоминаю что обувь и пальто хоть выкручивай. Чертова малолетка. Знал же что в таких влюбляться не стоит!

– Такси. ..– распахиваю дверь в ванную и называю адрес  а сам робсь в стиралка, забираю полусухие вещи, – жду.

– Да господи, это не вечер, а пиздец какой–то, – чертыхается сзади девчонка, со злостью натягивая на себя ночнушку. Оказывается сзади меня внезапно, выхватывает трубку и нахально заявляет:

– Отмените машину, не нужно ему такси.

Наши разъяренные взгляды встречаются, как два клинка в поединке, обстановка наэлектризована до предела.

– Никуда ты не поедешь, не пущу, – рявкает девчонка первой. Швыряет мой телефон через комнату, швыряет метко, прямиком в кресло. – Идиот, – тут же драконит снова. – Слушал бы на первой паре, знал бы, что я никогда и ничего в такой ситуации не стала бы предпринимать в одиночку,  за твоей спиной. Боже, как ты меня бесишь, – качает головой и тут же влипает в моё тело, обнимая так крепко, как позволяют её силушки.

– Надя, спать ложись. Я не уйду.

Отрываю девушку от себя и показываю ей направление к кровати.

– А что ты будешь делать? – удивляется, поднимая настороженный взгляд.

– Я выпью кофе и попытаюсь остыть

Опускает взгляд, видно, что борется с чем–то, а потом кивает:

– Ладно. Спокойной ночи.

– Добрых снов.

Я не касаюсь больше этого тела, мне противопоказан переизбыток Нади. Мне не нравится мое состояние, не нравится то, во что вылилось перенапряжение после разговора с Иваном. Я боюсь конкуренции? Серьезно? Впрочем отвечать за поведение Нади я не могу. И в ней я не уверен безоговорочно. Она молода и слишком привлекательна. А секс со мной может быть мимолётным витком в ее жизни.

Стараюсь не сильно греметь посудой. Кофе безвкусный, хотя это мои капризы. Изредка бросаю взгляды на спящую  девушку и задаюсь вопросом: а я ей нужен в принципе?

Надоело сидеть за столом. Иду в кресло, усаживаюсь поудобнее и понимаю, что лучше подремать.

20 глава

Просыпаюсь рано, ещё до утренней службы, потому что в комнате ещё темно, как ночью, колокола не звонили, и комната освещается  светом фонарей с площади рядом с домом. Дождь стучит совсем слабо, ливень давно закончился.

Закрываю глаза, понимая, что ещё слишком рано, и что ещё пару часов сна осталость до колоколов, будильника и поездки в универ. И тут ухо слышит в комнате чьё–то сопение.

Я резко открываю глаза и присаживаюсь на кровати. Словно лавиной на полусонный мозг обрушиваются воспоминания о событиях вчерашнего вечера, которые тревожат, злят и радуют до пробуждения бабочек в животе.

Никита спал в неудобной позе в кресле. Оно у меня огромное, широкое и комфортное, но всё же не предназначено для комфортного сна. Возможно, ошибкой было задержать его вчера. Если бы он уехал к себе, он бы выспался. А теперь вот мучается. Лицо тоже напряжённое, не расслабленное. Да и с чего ему быть? Спать мы уходили на ужасной ноте.

Я присела, подтянула к себе колени, и упёрлась подбородком в них, пытаясь осознать то, какая тема вдруг поднялась и как. Вспомнила, как он выбесился, когда я сказала, что сказала. Мне всегда казалось, что такие ходоки как он категорически против детей и им дать денег на аборт нежелательному залету что мне чихнуть. Отец из таких. Я помню как к нам приходила какая–то женщина, которая утверждала, что беременна от него, и просила у мамы помощи. Нашла у кого, ага. У его на тот момент ещё жены.